Или прежде чем эти цивилизации смогут отправить своих представителей в космос.
И тут хичи сделали последнее открытие, которое привело их в ужас. Они отправили экспедицию под руководством удивительной женщины хичи по имени Касательная, и им стала ясна вся кошмарная картина.

Я не стану рассказывать вам о Касательной.
Причина в том, что рано или поздно это сделает Робин. Он сам еще не знает об этом. Не знает, что вскоре услышит рассказ о ней от того, кто был с ней лично знаком. Но знал бы, если бы позволил мне сообщить ему о присутствии на Вратах некоей личности, которая имеет для него большое значение. Однако Робин бывает исключительно упрям, когда я пытаюсь сообщить ему то, что он должен знать.
Такова эта история; прошу прощения за отвлечения. Позвольте добавить только одно, имеющее отношение к делу.
Некоторое время назад я сказал, что хоть и «знаю», что е в степени i, умноженное на пи, равно -1, «почему» это так, я не понимаю. То есть я не понимаю интуитивно, почему (основание натуральных логарифмов), возведенное в степень (квадратного корня из минус единицы) и умноженное на (отношение между длиной окружности и диаметром), должно вообще чему-то равняться, особенно отрицательному числу -1.
Я был не совсем откровенен.
Я точно не знаю, почему так, но у меня есть подозрения. К несчастью, они имеют отношение к проблеме «недостающей массы» и тому поразительному явлению, что мы воспринимаем только три пространственных измерения вместо девяти. Но Робин просто не слушает, когда я начинаю говорить об этом.

4. ВСТРЕЧИ НА ПРИЕМЕ

Есть одно место на Вратах, куда мне обязательно нужно было попасть.
После того как я устал думать о том, о чем всегда думаю, устал слышать восклицания: «Эй, Робинетт, ты отлично выглядишь!», я отправился туда. Это уровень Бейб, квадрат Восток, туннель восемь, комната сорок один, и несколько месяцев, полных страха и тошноты, это был мой дом.
Я отправился туда один. Не хотел уводить Эсси от ее старинного ленинградского приятеля, да к тому же часть моей жизни, которую я провел в этой грязной дыре, ее не касается. Я стоял, глядя на комнату, вбирая ее в себя. Я даже привел в действие перцепторы, которыми обычно не пользуюсь, потому что хотел не просто видеть. Мне нужно было обонять и осязать ее.
Выглядело тесно, пахло и осязалось тоже тесно, и меня едва не затопил стремительный горячий поток ностальгии, обрушившийся на меня.
Комнату сорок один отвели мне, когда я впервые прилетел на Врата – Боже! Десятилетия и десятилетия назад!
Ее очистили и переоборудовали. Больше это не нора, в которой прячется испуганный насмерть старатель Врат. Теперь она принадлежит какому-то слабому старику, который явился на Сморщенную Скалу, потому что здесь у него есть шанс подольше продержаться в плотском теле. Сюда поставили настоящую кровать, хотя и узкую, вместо моего старого гамака. В стену вмонтирован сверкающий новый приемник ПВ, есть складная раковина с настоящей проточной водой и еще миллион роскошеств, которых у меня не было. Старик, несомненно, ушел куда-то на прием. Во всяком случае его в комнате не было. Она вся принадлежала мне, вся ее клаустрофобическая роскошь.
Я глубоко «вдохнул».
Еще одна большая разница. Исчезла вонь. Врата избавили от старой грязи, которая набивалась в одежду и кожу, от многократно использованного воздуха, которым дышали, в который пукали годы и годы. Теперь пахло только свежей зеленью, растительностью: несомненно, растения помогают усовершенствовать систему восстановления воздуха. Стены по-прежнему блестят металлом хичи – только голубым; Врата никогда не знали других цветов.
Перемены? Конечно, перемены были. Но это та же комната. И какой мир несчастий и тревог когда-то был втиснут в нее.
Я жил так же, как все остальные старатели Врат: считая минуты, пока не придется принять участие в полете, в любом полете, или быть выкинутым с астероида, потому что кончились деньги. Всматривался в списки кораблей, экипажам которых требовались пополнения, пытался угадать, какой полет сделает меня богатым – вернее, пытался угадать, какой полет не сделает меня мертвым. В этой комнате я спал с Джель-Кларой Мойнлин, когда мы не делали это в ее комнате. Плакал, как безумный, в этой комнате, когда вернулся из нашего совместного полета – вернулся без нее.
Мне казалось, что я прожил долгую жизнь за те несколько несчастных месяцев, что провел на Вратах, жил здесь дольше, чем все эти десятилетия спустя.
Не знаю, сколько миллисекунд я провел здесь, в сентиментальном ностальгическом настроении, прежде чем услышал за собой голос:
– Ну, Робин! Знаешь, я так и думала, что найду тебя здесь.
Ее звали Шери Лоффат.

Должен признаться, что я рад был снова увидеть Шери, но рад был и тому. Что Эсси пропускает стаканчик со своим старым приятелем-пьяницей. Эсси совсем не ревнива. Но по отношению к Шери Лоффат она могла бы сделать исключение.
Шери смотрела на меня через узкую дверь. Выглядела она ни на минуту старше, чем когда я в последний раз ее видел, больше полувека назад. Напротив, выглядела она гораздо лучше, потому что тогда только что вышла из больницы после полета, который во всех отношениях, кроме финансового, оказался неудачным. Она не просто выглядела хорошо. Она была исключительно аппетитна, потому что помимо широкой улыбки на ней была только вязаная рубашка и короткие штанишки.
Я сразу узнал этот наряд.
– Нравится? – спросила она, наклоняясь, чтобы поцеловать меня. – Я когда-то надевала его ради тебя. Помнишь?
Я ответил не прямо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111