Как бы то ни было, присутствие столь высокого начальства могло облегчить Конуту его задачу – получить освобождение от экспедиции.
Конут начал пробираться к Мастеру Карлу и Президенту. Сначала ему пришлось обойти приземистого подвыпившего мужчину, который нашептывал непристойности весьма недовольной студентке из обслуживания, потом путь Конуту преградила тесная группа анатомов из Медшколы.
– Заметь, какие подходящие трупы мы теперь получаем. Такой удачи не было со времен последних военных действий. Конечно, они не лучшего качества, разве что для гериатрии, но там есть селективная автаназия для тебя.
– Взгляните, что вы делаете со своим мартини! Конут постепенно приближался к Мастеру Карлу и Президенту. Чем ближе он подходил, тем легче было двигаться дальше. Вокруг Президента толпа заметно редела. Он был центральной фигурой собрания, но гости старались держаться от него подальше – уж таким он был человеком.
Дело в том, что Эст Кир был самым безобразным человеком в зале.
Среди присутствующих имелось немало таких, кого нельзя было назвать красавцами, – старых, толстых или больных, но Эст Кир представлял собой нечто особенное. Самый отталкивающий вид имело его лицо. Изрезанное глубокими старыми рубцами, оно напоминало потрескавшуюся сырную корку. Откуда эти шрамы? Никто не знал их происхождения. И никто не помнил, чтобы Эст Кир выглядел иначе. А кожа у него была голубоватого оттенка.
Рядом с ним стояли Мастер Гринлиз (физическая химия) и Мастер Уол (антропология); первый – потому, что Карл держал его под руку и не давал уйти, а второй – потому, что был слишком пьян, чтобы обращать внимание на внешность собеседника. Эст Кир, как маятник, четырежды кивнул Конуту.
– Хо-рошая погода, – выдавил он голосом робота.
– О да, сэр. Простите. Послушай, Карл…
Эст Кир поднял висевшую вдоль тела руку и вяло вложил ее в ладонь Конута, изображая рукопожатие. Затем разомкнул сморщенные губы и издал серию глотательных звуков – они заменяли довольное хихиканье.
– Это бу-дет неблагоприятная по-года для Мастера Уола, – добавил он, отсчитывая слоги, как метроном. Такова была манера Президента шутить.
Конут ответил вежливой улыбкой и коротким искусственным смешком. Объектом насмешек было назначение Мастера Уола в состав Полевой Экспедиции. Конут решил, что это неудачная шутка: во-первых, она задевала его самого, а во-вторых, его голова была сейчас слишком занята другими мыслями, чтобы оценивать юмор Президента.
– Карл, извини, пожалуйста, – начал Конут, но и у Мастера Карла голова была занята другим: по неизвестной причине он изводил Гринлиза дотошными расспросами о структуре молекулы. Эст Кир тем временем упорно держал Конута за руку.
Конуту не оставалось ничего другого, как оставаться на месте и ждать; он с трудом подавлял растущее раздражение. Уол, хихикая, пересказывал какую-то факультетскую шутку, Эст Кир внимал с видом знатока. Конут избавил себя от неприятной обязанности вникать в разговор и уделять внимание Эсту Киру. Мерзкий старый слизняк! Это первое, что при его виде приходит в голову. Конечно, можно объяснить некоторые странности его внешности, скажем, больным сердцем. Это подошло бы и в качестве объяснения голубизны кожи. Но, если так, почему ему не сделали операцию?
Кроме того, некоторым вещам трудно было найти объяснение. Например, совершенно неподвижное лицо, безжизненный голос, выделяющий окончания слов и не делающий ударения ни на одном слоге. Эст Кир говорит как заводная кукла. Может, он туговат на ухо? И это человек, которому подчиняется весь Университет, включая клинику на восемьсот коек!
Уол наконец заметил присутствие Конута и ткнул его кулаком в плечо. Поразмыслив, Конут решил, что это знак расположения.
– Ты все еще пытаешься покончить с собой, приятель? – спросил Уол и икнул. – Не расстраивайся. Вы знаете, Президент, это ошибка – посылать его с нами на Таити. Он не любит Таити.
– Полевая Экспедиция отправляется не на Таити, – теряя последнее терпение, возразил Конут.
Уол пожал плечами.
– Так смотрим на вещи мы, антропологи. С нашей точки зрения, один остров похож на другой как две капли воды.
Он насмехался даже над своей профессией! Конут был возмущен. А рядом стоял Эст Кир, который, казалось, ничего не замечал и ни о чем не думал. Он наконец высвободил руку из ладони Конута и небрежно положил ее на покачивающийся локоть Уола. В другой руке он держал полный стакан виски с содовой, который, как заметил Конут, всегда оставался нетронутым. Эст Кир не пил и не курил (даже табак). Более того, Конуту ни разу не довелось увидеть, чтобы Президент дважды посмотрел на привлекательную девушку.
– Послушайте, – как всегда замедленно произнес Эст Кир, поворачивая Уола лицом к Карлу и химику. – Это интересно.
Карл не обращал внимания ни на Президента, ни на Конута. В данный момент окружающее его совершенно не интересовало, так как рядом находился химик, наверняка знающий ответы на его вопросы. Информация была рядом, и Карл должен был ее получить.
– Кажется, мне не удастся разобраться самому. Что я хотел бы знать, Гринлиз, так это каким образом можно точно визуализировать структуру молекулы. Вы понимаете, что я имею в виду? Например, какого она цвета?
Химик с надеждой взглянул на Президента, но тот был слишком увлечен беседой.
– Хорошо, – покорно сказал Гринлиз. – Уфф! В данном случае нельзя оперировать понятием цвета. Слишком велика длина излучаемых волн.
– А, понимаю, – Карл был зачарован. – Ну а как насчет формы? Мне доводилось видеть искусственные модели. Ну, те, в которых атомы представлены в виде маленьких шариков и соединяются гибкими стерженьками, изображающими, как мне кажется, соединяющие атомы силы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46