- Генерал Магрудер! - бесстрастно заявил Виллард. - Я присутствую
здесь как штатский консультант, и, если против меня будет выдвинуто хоть
одно обвинение, я имею право на присутствие адвоката. Я требую...
- Нет, не имеете! - поправил его Магрудер. - То, что вы совершили,
Виллард, является добровольным соучастием в побеге парочки, которую
требовалось доставить в Болинг-Филд.
- Болинг-Филд?! - воскликнул Виллард. - Но ведь это же Вашингтон,
округ Колумбия...
Магрудер не приказал ему молчать, он только посмотрел, и фраза тут же
прилипла к языку Вилларда.
Снаружи я услышал трепет винтов. Когда Магрудер приоткрыл дверь, я
увидел, как вращаются лопасти и к нам бежит летчик...
- Это ваш! - сказал Магрудер. - Он доставит вас в аэропорт, где ждет
MATS С-111. Фаза-2 уже началась!

Старик, остерегаясь, выглянул из-за двери (тишина!) и подкрался к
почтовому ящику. Драгоценный коричневый конверт из Велфайр на месте! Он
положил его обратно, поднялся по лестнице и защелкнул за собой все три
замка. Если все будет хорошо, то едой и деньгами он обеспечен. Старик даже
не почувствовал слабого дуновения. И когда повернулся, то увидел, что его
квартира разграблена! Старый телевизор украден, с кухонной полки сброшено
скудное содержимое, подушка валяется на полу... Со стоном он открыл дверь
в спальню, чтобы убедиться, не унесли ли драгоценные запасы бумаги... На
его кровати лежал какой-то человек. Горло его перерезано, глаза
безжизненны, лицо искажено болью и страхом... Это было его лицо!

АВГУСТ, 24, 1983 г. ВРЕМЯ: 4.20 ДНЯ.
МИССИС НАЙЛА ХРИСТОФ БОУКВИСТ
Я должна вылететь в Рочестер, но не смогла покинуть Вашингтон.
Сумасшедший день промелькнул непонятным фильмом: наступило время полета,
прошло. Эми сделала заказ на вечерний рейс, но отменили и этот. Я, как
делаю это всегда во время отчаяния, раздражения и тревоги, репетировала.
Сидела перед телевизором за фортепьяно и исполняла отрывок из концерта
Чайковского. Вновь и вновь, но глаза мои притягивались к экрану, где
каждые двадцать минут повторялось безумие предыдущей ночи и показывали
Дома, дорогого Дома, любимого, с которым я спала в одной постели,
любовника Дома. Он сидел с приторной улыбкой и представлял суррогат
президента Соединенных Штатов, говорившего ужасные вещи. Вся программа
изменилась, и везде были такие же нереальные новости. Чужие группы в
Нью-Мехико продолжали удерживать захваченную территорию, наши не
атаковали, и никто в Вашингтоне не смог произнести что-либо дельное.
Не только я была обескуражена и сбита с толку. Даже погода была
прескверной: с побережья принесло что-то вроде тропического циклона, и у
нас установилась сильная жара и постоянно моросящий дождь.
Не переставая звонил телефон. Дважды звонила Джекки. Звонили
Ростроповичи, концертмейстер Слави и даже старая миссис Джеветс - все, кто
хоть немного мог заподозрить меня в личном интересе к сенатору. Но никто
не намекал на это, они были чересчур вежливы. Через десять минут я уже не
помнила ничего из сказанного. Хорошо, что не звонили газетчики. Наша общая
тайна оставалась нераскрытой.
Я уделила время даже на то, чтобы выразить соболезнование бедной
Мэрилин Де Сота. Она сидела в пентхаузе у неумолкающего телефона и
удивлялась: какая муха укусила мужчину, за которым она столько лет
замужем?
Да, я нашла время позвонить жене своего любовника! Это было не
впервые, но первый раз я задержалась при этом более, чем требовал этикет,
- как раз настолько, насколько нужно бы, чтобы сказать, что Дом неверный
муж и я не виновата!
Обычно я верила в это...
И пришла Эми... с чаем, с надуманными вопросами: какие платья я хочу
носить в Рочестере? Я вдруг вспомнила, что мне назначено интервью из
"Ньюсуика", что из Рочестера звонил импресарио, а я еще не ответила ему.
Конечно, я не забыла про концерт.
Можно сказать, что я работала, как никогда раньше. Они пригласили
дирижером Рикардо Мати, с которым я придерживалась различных взглядов. Я
хотела исполнить Чайковского, и он соглашался, но я хотела играть его
полностью, а Мати был против. Когда я исполняла Чайковского, я ссорилась
каждый раз и всегда уступала, но только не сейчас!
Я проиграла его полностью. От начала и до конца дважды, выпила пару
чашек холодного чаю... и играла снова и снова.
Меня беспокоило, что мои пальцы думают о музыке, а сознанием владело
другое. Что делает Дом? Почему он не звонит мне? Быть может, он только
пошутил о безумном проекте Кэтхауза? И что я сделала со своей жизнью?
Время от времени на меня находило сомнение: хочу ли я иметь ребенка? И
если да, то от кого?
Я постаралась опять вернуться к музыке, пока из Гварнериуса выплывают
эти волнующие романтические темы. У Чайковского была масса сложностей с
концертами, например. "В первый раз могу поверить в возможность
существования музыки, неприятной для слуха!" - сказал на премьере один из
критиков. Как бы вы жили после этого? (Но теперь, это самый любимый
концерт из его репертуара.) И его собственная жизнь была закручена
посильней моей в немузыкальном (политическом?), кажется, политическом
смысле. Поскольку здесь присутствовал византийский аромат интриг царского
двора. Его брак оказался неудачным, и на его почве он получил нервное
расстройство. На протяжении двадцати лет Чайковский имел, пылкий роман по
любовной переписке с Надеждой фон Мекк, не встречаясь при этом с ней ни
разу (как только она появлялась, он немедленно выбегал через черный ход).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81