Один из стариков что-то пробурчал и кивнул. Они развернулись и
заковыляли вниз по загаженной улице. Легкий ветерок развевал их длинные
густые бороды и рваные лохмотья.
Оливер вздохнул. С этим было улажено. Но еще ему хотелось разгадать
тайные цели Ларкина - если они существовали. И непонятно, чего добивается
Норман. И нужно было разобраться в поведении Джульетты, которое так его
взволновало. И еще вечером на корабль заявится Гейлорд. Ларкин наверняка
будет недоволен. Всем этим нужно заняться логично и упорядоченно, как его
тренировали в Гильдии Наблюдателей и Регистраторов.
Оливер направился к кораблю. Ларкин велел явиться к нему в каюту, как
только он пристроит бродяг. Это будет первым в списке.
Атторней сидел за столом в командной рубке.
- Добрый день, Роуч, - по голосу Ларкина чувствовалось, что день ему
кажется каким угодно, только не добрым. - Вы, однако, не слишком
торопились.
Оливер вздохнул.
- Я избавился от стариков, как только смог, господин атторней. И еще:
я переговорил с Айзеком Гейлордом. Он, кажется, заинтересован в экспедиции
по пустырям. Правда, мне пока непонятно, почему именно. Он должен прийти
сегодня вечером.
Ларкин от удивления подскочил на стуле.
- Прийти сюда, Роуч?! Да вы с ума сошли! На каком, собственно,
основании вы вздумали приглашать сюда, на исследовательский корабль, этого
грязного мужика? Вы слишком много на себя берете, Роуч! Вы должны были
провести переговоры в его... его лачуге, а не здесь!
У Оливера сдавали нервы. Он с трудом удерживал себя в руках.
- Мистер Ларкин, постарайтесь понять, что люди в деревне мучаются
похмельем - в десять раз более жестоким, чем нам с вами когда-нибудь
приходилось испытывать. Если вы думаете, что там сейчас кто-то может
сидеть и дружески беседовать с инопланетником, так почему бы вам не пойти
и не попробовать самому!
Наступила тишина. Ларкин сжал губы в нитку и принялся разглядывать
промокашку на своем столе. По его лицу было заметно, что он любуется
собственным самообладанием. Когда он заговорил, его голос звучал ровно и
бесстрастно.
- Ваше поведение, Роуч, граничит с неповиновением. Я достаточно долго
терпел вашу неучтивость и пререкания. Если вы намерены и дальше испытывать
мое терпение, результаты для вас будут самыми плачевными, - он поднял от
стола злые глаза. - Выйдите, Роуч, прошу вас.
Оливер с бесстрастным лицом вышел из рубки. Учитывая благоговение
Ларкина перед уставными требованиями, спорить было по крайней мере
безрассудно. Ларкин был руководителем экспедиции и был вполне готов -
более того! - он жаждал воспользоваться преимуществами своего положения.
Так что Оливер подавил обиду, заперся в своей каюте и сел перед терминалом
для ввода информации. Он вынул портативный стенограф и начал наговаривать
то, что успел узнать о Копре и ее жителях, и чего еще не было в банке
данных. Слева от него стоял компьютер, набитый статистическими данными и
сводками по сотням астероидов, на которых он побывал раньше. Банк
видеоданных содержал в файлах несколько тысяч фотографий.
Это и была работа Оливера, работа Наблюдателя и Регистратора.
И еще - это была его страсть. И лучшим способом снять напряжение было
погрузиться в записи, процедить информацию и ввести ее в банк данных. Он
потерял чувство времени. Он забыл о сложностях окружающей жизни. Перед
ним, на расстоянии вытянутой руки, находились целые миры, полные событий,
фактов - всего того, что он любил.
Его больше не волновало, что там сказал Ларкин, что наворотили
Гейлорд и его копранцы, да и Джульетта больше не вторгалась в его мысли.
Он успел пообедать - и даже поужинать, - прежде чем Гейлорд дал о
себе знать. Что-то стукнуло в иллюминатор. Оливер с трудом оторвался от
сложных демографических выкладок. Опять слабый стук - в окно снаружи
бросили камешек.
А потом пригоршню гравия.
Гейлорд, похоже, не любил ждать.
Оливер спустился к шлюзу и принялся всматриваться через иллюминатор в
темноту. Гейлорд поднялся по трапу, жестами требуя, чтобы Оливер открыл
люк и впустил его.
Нужно было выбирать - впустить его в корабль или шлепать по
копранской грязи к его дому. Оливер решил, что сейчас это ему не по силам.
Он повернул рычаг и наружный люк распахнулся. Гейлорд зашел в шлюз, и
Оливер закрыл за ним наружную дверь, прежде чем открыть внутреннюю. Он не
хотел, чтобы в корабль просочился воздух Копры.
Гейлорд направился за Оливером к его каюте.
- Я не хочу тебе надоедать, ноги моей здесь бы не было, если бы я не
отчаялся, - он вошел вслед за Оливером в каюту, небрежно захлопнул за
собой дверь, сел и принялся раскачиваться на стуле. Под его тяжестью
несчастный стул скрипел и стонал.
- Ты не наш, тебе не понять, - продолжал он. - Когда теряешь свой
скарб, это как будто ты больше никогда не сможешь посмотреть в глаза своим
друзьям. Тут уж не до гордости.
- Вы так и не узнали, кто украл вашу коллекцию?
- Нет. Весь вечер рыскал по деревне. Ты уж поверь, я здесь знаю
каждую дырку. Нигде его нет. Я так думаю, это дело рук бродяг,
какой-нибудь шайки с пустырей.
Он встал со стула и принялся бродить от стены к стене - разговор об
утерянном скарбе действовал ему на нервы. Комья засохшей грязи сыпались с
его одежды и хрустели под ногами, а воздух напитался вонью немытого тела.
Оливер потихоньку включил вытяжной вентилятор.
- Но ведь бродягам понадобился бы транспорт, чтобы вывезти такую
груду вещей?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48