Бывает же так, все или почти
все тебе известно, пусть и теоретически, но все равно интересно. Наверное,
Линекер просто умелый рассказчик. Мешало только короткое жаркое дыхание
здоровенного пса за спиной. Когда я уселся в бот, он так на меня
посмотрел... Должно быть, я занял его место. Одним словом, не очень
воспитанный пес.
- Послушайте, Богомил, как у вас хватает терпения довести до
пятнадцатилетнего возраста целую кучу сорванцов? - внезапно ошарашивает
меня вопросом Линекер и, не дожидаясь ответа, поясняет свою мысль: - У
меня, например, порою от одного Сережки голова кругом идет.
- В моей группе всего семеро ребят, в том числе три девочки, - не
очень логично ответил я.
- И вы с ними бессменно с той поры, когда им исполнилось по три года?
- уточнил Линекер.
Он прекрасно знал, что это на самом деле так, но восхитился так, как
мои воспитанники, когда они были в возрасте десяти-двенадцати лет. В
голосе Линекера не было ни грани лжи, и это меня окончательно подкупило.
Мне не очень по душе люди, которые воспринимают мир бесстрастно, они
чем-то напоминают мне самого себя, а общаться со своим двойником - не
самое лучшее занятие. С собой я борюсь, и, как видно, не без успеха, иначе
мне попросту не разрешили бы стать учителем. Бесстрастность в вопросах
воспитания абсолютно противопоказана. Вот и ломаешь голову над вопросами,
которые непосредственно тебя совсем вроде бы не касаются. Например, хоть
это и дела давно минувших дней, я почему-то не могу согласиться с тем, что
принятое когда-то решение о создании Терры было абсолютно безгрешно.
Конечно, не мне судить, ведь об этом столько десятилетий размышляли такие
авторитеты... Но, попадая на Терру, я всегда испытывал какое-то неясное
ощущение нарушения естества. Бесспорно, что здесь и воздух пище, чем на
Земле, и природа, какой на Земле не найдешь, и зверье всякое. Но ведь
предлагал же в свое время Диего Санчес переселить человечество на другую
планету и попытаться восстановить природный баланс на самой Земле, а он в
этом кое-что понимал, тем более все равно получалось так, что на Земле
сейчас осталась лишь треть человечества, а остальные, кто здесь - на
Терре, кто - в космосе.
Но я отвлекся. Линекер ждал ответа.
- Бессменно, - вздохнул я. - Но, к сожалению, ребятишки скоро
разбегутся, и я останусь один...
- Еще класс наберете, - оптимистично бросил Джерри.
Легко ему говорить. А я просто не представляю, что будет, когда в
нашей маленькой школе прозвенит последний звонок. Наутро я проснусь, выйду
в холл, а в доме будет тихо-тихо. Никто не крикнет, не заспорит, не
раздастся веселый смех в бассейне.
- Когда тебе сорок пять, не каждый решится набирать учеников, - уныло
изрек я.
Линекер расхохотался:
- Будет вам, Учитель! Это же только четверть жизни.
Не хотелось выглядеть нытиком, и я, чтобы не выдавать своих чувств,
возразил:
- Но ведь надо будет проходить новый курс обучения, вникать в дебри
последних открытий в области педагогики, держать ответ перед высокой
комиссией.
- Вы меня удивляете! Учителю - опасаться комиссии?! - невольно
польстил мне Джерри и добавил то, о чем, вероятно, уже проболтался
Сережка: - Говорят, вы уже даже познакомились с группой голопузых
кандидатов в ученики?
- Беседовал с некоторыми родителями, - уклончиво отозвался я.
Месяц назад по рекомендации Высшего Педагогического совета мне и в
самом деле пришлось совершить небольшой вояж, знакомясь с очень милыми
малышами. Самый дальний из полетов был не так уж долог - на Сатурн, но это
меня так утомило! Потом-то я понял чем - оторванностью от ребятишек, ведь
незадолго до командировки я по их просьбе распустил свою гвардию на
двухнедельные каникулы, а тут еще этот месяц. В общем, я настолько устал,
что допустил самый непростительный из педагогических промахов - на уроках
был вял, скучен и зануден. Но самое удивительное, ребятишки сделали вид,
что не заметили этого, и стойко терпели мои нравоучения. Взрослеют...
Внезапно над самым ухом заворчал пес, и бот резко замер. Я посмотрел
на Линекера. Всю его веселость как рукой сняло. Егерь был сосредоточен,
будто готовился к встрече с метеоритным дождем, а до укрытия оставалось
больше мили.
- Что такое, Джерри? - всполошился я.
Он показал глазами на ярко-зеленую уютную полянку. Я вгляделся, но
снова ничего не понял.
- Лось, - негромко пояснил Линекер.
Бот так резко пошел вниз, что мне стало не очень уютно. Пес,
вероятно, испытывал те же ощущения. Оглянувшись, я увидел, как он замер в
напряженном ожидании.
- Все нормально, Бой, - как бы про себя произнес Линекер.
Я с благодарностью покосился на него, Джерри с равным основанием мог
сказать это и мне, но воздержался. Бот тем временем завис в полутора
метрах над землей.
- Богомил, вы пока не торопитесь выходить, - Линекер ловко перенес
свое достаточно громоздкое тело через бортик.
Пес посмотрел на меня, словно желая сказать: тебе-то хорошо, ты
гость, а мне придется последовать примеру хозяина, работа такая. Потом
отвернулся и спрыгнул на пушистую, совсем как во дворе моей школы, траву.
Мне стало стыдно, и я окликнул Линекера:
- Джерри, я с вами!
Он обернулся:
- Хорошо, только опустите бот пониже, а то назад не залезем, и,
пожалуйста, пока оставайтесь на одном месте, я хочу осмотреть следы.
Рост Линекера позволял ему без труда дотянуться до пульта управления,
если бы бот оставался на прежней высоте, и я воспринял его совет, как
некоторое ко мне снисхождение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11