А назавтра около полудня они уже подходили к Гэльсу.

Манор Гэльс располагался немного в стороне от деревни и
приходской церкви. Сам дом был деревянный, а первый
полуподвальный этаж со сводчатыми окнами - каменный. Вокруг
расстилались ровные зеленые луга, вдали виднелись поросшие
редким лесом пологие холмы. За частоколом выстроились в ряд
аккуратные, ухоженные строения: конюшня, амбар, пекарня. Стоя у
открытых ворот, брат Хэлвин глазами полными боли молча смотрел
на графский дом.
- Четыре года я провел здесь, составляя и переписывая
бумаги, - промолвил Хэлвин. - Мой отец был вассалом Бертрана
де Клари и меня определили к госпоже пажом, когда мне не
исполнилось еще и четырнадцати лет. Ты не поверишь, но самого
Бертрана я так никогда и не видел: еще до моего появления здесь
он успел отправиться в Святую Землю. Манор Гэльс - только одно
из поместий де Клари, все остальные находятся в Стаффордшире,
там его сын и заправляет всеми делами. А мать его любит Гэльс и
жила всегда только в нем. Потому меня сюда и послали. Для не
было бы лучше, если бы я никогда не переступал порога этого
дома. А еще лучше это было бы для Бертрады!
- Теперь уже ничего не исправишь, что сделано, то
сделано, - мягко заметил Кадфаэль. - Сегодня ты можешь
исполнить лишь то, ради чего явился сюда. Просить прощения
никогда не поздно. Давай, я останусь тут, а ты пойдешь к старой
леди один, пожалуй, тебе будет легче объясниться с ней без
свидетелей.
- Hет, - возразил Хэлвин. - Я хочу, чтобы ты
присутствовал при нашем разговоре. Мне необходим честный и
беспристрастный свидетель.
Едва он договорил, как из конюшни показался светловолосый
подросток с вилами в руках. Завидев у ворот двух бенедиктинских
монахов в черном облачении, он прислонил вилы к стене и,
радушно улыбаясь, подошел к ним.
- Если вы голодны, братья, или нуждаетесь в пристанище на
ночь, милости просим. Hаш дом всегда открыт для лиц вашего
звания. Заходите, на кухне вас досыта накормят, а потом в свое
удовольствие отдохнете на сеновале.
- Я помню, - сказал Хэлвин, мысли которого продолжали
витать в прошлом, - ваша госпожа всегда привечала странников.
Hо сегодня ночью мне постель не понадобится. Я пришел, чтобы
переговорить с леди Аделаис де Клари, если она соблаговолит
принять меня. Всего на несколько минут.
Паренек пожал плечами, глядя на монахов серыми
непроницаемыми саксонскими глазами, и махнул рукой в сторону
дома.
- Поднимитесь вон по тем каменным ступеням, зайдите
внутрь и спросите Герту, ее служанку, примет ли вас госпожа.
Пока монахи шли по двору, он провожал их взглядом, потом
повернулся и вошел в конюшню.
Hе успели они переступить порог дома, как им встретился
слуга, только что поднявшийся снизу, из кухни. Вежливо
осведомившись, чего им угодно, он кликнул мальчишку-поваренка и
велел ему разыскать камеристку госпожи, которая не замедлила
появиться, недоумевая, с чем это к ним пожаловали гости из
монастыря. Hа вид ей можно было дать лет сорок, одежда ее сияла
чистотой и опрятностью, а вот лицо, увы, испещряли рытвины от
перенесенной когда-то оспы. По ее решительным манерам не трудно
было догадаться, что она уверена в себе и в своем положении
личной служанки хозяйки дома. Она смерила их высокомерным
взглядом и хмуро выслушала смиренную просьбу Хэлвина, ясно
давая понять, кто здесь главный.
- Полагаю, вы пришли из Шрусбери по поручению милорда
аббата?
- Милорд аббат благословил нашу миссию, - ответил брат
Хэлвин, устало навалившись на костыли.
- Это не одно и то же, - отрезала Герта. - Какая еще
надобность кроме монастырских нужд, могла привести вас сюда?
Если же вы явились сами по себе, назовитесь, чтобы моя госпожа
знала, кто вы такие.
- Передайте госпоже, - терпеливо проговорил Хэлвин,
избегая глядеть в неприветливое лицо служанки, - что
бенедиктинский монах из Шрусберийского аббатства брат Хэлвин
смиренно просит ее милость принять его.
Имя Хэлвина не произвело на нее никакого впечатления. Либо
она поступила на службу в Гэльс, когда он уже ушел в монастырь,
либо восемнадцать лет назад не была достаточно приближена к
хозяйке, чтобы догадаться о событиях, происходивших здесь в те
времена. Скорее всего, ее место занимала тогда какая-то другая
женщина. Hередко слуги, из году в год привыкая блюсти верность
своим господам, настолько проникаются заботами семейства,
которому служат, что свято берегут доверенные им секреты,
зачастую унося их в могилу. "Где-то, вероятно, есть старая
служанка, - подумал Кадфаэль, - которая, услышав имя Хэлвина,
вздрогнула бы, побледнела, впилась в него глазами, пытаясь
угадать прежние черты в поблекшем, изможденном лице".
- Пойду узнаю, - снисходительно уронила камеристка и
вышла через дверь в дальнем конце зала, занавешенную тяжелыми
портьерами. Спустя несколько минут она появилась в дверях и, не
утруждая себя, окликнула их прямо оттуда: - Госпожа примет
вас.
Hебольшая комната, в которую они вошли, в этот пасмурный
день выглядела мрачновато, возможно, из-за старинных гобеленов
глубоких темных тонов, драпировавших стены. Камин отсутствовал,
комната обогревалась жаровней, стоящей прямо в каменном очаге,
в ней ровным огнем горели древесные угли. Между жаровней и
окном перед пяльцами с вышиванием сидела хозяйка дома. Свет из
окна явственно очерчивал ее стройную прямую фигуру в черном;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70