– Это важно, – умоляюще бормотал Стенсил. – Представь, что ты с кем-нибудь враждуешь. Но с врагом необходимо встретиться – с ним или с ней. Наверняка ты постараешься, чтобы встреча прошла как можно менее болезненно.
Они прошли по крыше и остановились точно над офисом Эйгенвэлью.
Профейн посмотрел вниз на улицу.
– И ты хочешь, – бурно жестикулируя, спросил он, – чтобы я спустился по стене, где нет даже пожарной лестницы, к этому окну и открыл его?
Стенсил кивнул. Так. Опять Профейну лезть в боцманскую люльку. Только на этот раз Хряка рядом нет, спасать некого и никакой выгоды не предвидится. От Стенсила награды не дождешься, поскольку у людей, устраивающих всякие эскапады на втором (или на девятом) этаже, нет понятия о чести. Стенсил – существо еще более неприкаянное, чем он сам.
Они обвязали Профейна веревкой вокруг пояса. Фигура у шлемиля оказалась столь несуразной, что им долго не удавалось обнаружить, где у нее центр тяжести. Другой конец веревки Стенсил обмотал вокруг телевизионной антенны. Профейн сполз с края крыши, и спуск начался.
– Ну как там? – через некоторое время спросил Стенсил.
– Если не считать трех легавых внизу, которые смотрят на меня как-то подозрительно…
Веревка резко дернулась.
– Эй, эй, – заволновался Профейн. – Ты там присматривай. – Этим вечером он не был расположен к самоубийству. Но с другой стороны, и о здравом смысле рядом с бездушными предметами – веревкой, антенной, зданием и улицей девятью этажами ниже – говорить не приходилось.
Как выяснилось, центр тяжести они определили неверно. В нескольких дюймах от окна офиса Эйгенвэлью тело Профейна неторопливо перешло из положения, близкого вертикальному, в положение, параллельное улице, причем лицом вниз. Зависнув в воздухе, Профейн забарахтался, словно решил поплавать австралийским кролем.
– Боже милостивый, – пробормотал Стенсил. И поспешно вытравил веревку дальше. Через некоторое время Профейн – смутная фигура, смахивающая на осьминога, которому ампутировали три четверти щупалец, – перестал болтать руками.
– Эй, – ползал он немного погодя.
– Что? – спросил Стенсил.
– Тащи меня обратно. Быстро.
Задыхаясь и остро чувствуя свой почтенный возраст, Стенсил принялся тянуть веревку. Это заняло у него минут десять. Наконец появился Профейн и повис, высунув нос над краем крыши.
– В чем дело? – спросил Стенсил.
– Ты забыл сказать, что я должен сделать, когда доберусь до окна. – Стенсил смотрел на Профейна, потеряв дар речи. – А… Ты имеешь в виду, что я должен открыть тебе дверь…
– И запереть ее, когда будешь вылезать обратно, – докончили оба одновременно.
Профейн отдал честь.
– Поехали.
Стенсил опять спустил его вниз. Профейн поводился у окна.
– Эй, Стенсил, – позвал он. – Окно не открывается. Стенсил пустил пару витков вокруг антенны и закрепил морским узлом.
– Разбей его, – процедил он сквозь стиснутые зубы.
Внезапно еще одна полицейская машина, завывая сиреной и сверкая крутящейся мигалкой, пронеслась по парку. Стенсил нырнул за низенькое ограждение крыши. Машина удалялась. Он ждал, пока она не укатила куда-то к центру и ее не стало слышно. Выждал еще минуту с небольшим. Затем осторожно поднялся и посмотрел, как там Профейн.
Профейн опять висел горизонтально. Голову он накрыл своей замшевой курткой и не подавал признаков жизни.
– Ты что делаешь? – спросил Стенсил.
– Прячусь, – ответил Профейн. – Разверни меня. Стенсил потянул веревку; голова Профейна медленно отвернулась от стены здания. А когда у стены оказались ноги, Профейн, уставившись вниз, словно горгулья, лягнул окно, разорвав ночную тишину оглушительным звоном.
– Теперь обратно.
Он дотянулся до окна, влез внутрь и отпер дверь для Стенсила. Стенсил, не теряя времени, рванул через анфиладу комнат в музей Эйгенвэлью, взломал ящик и стремительно сунул в карман плаща зубной протез, сделанный из разных металлов. Из другой комнаты донесся звон бьющегося стекла.
– Что за черт?
Профейн спокойно осматривался.
– Одно разбитое стекло – это банально, – объяснил он, – потому что смахивает на ограбление. Так что я расколотил еще парочку, вот и все; зато теперь выглядит не так подозрительно.
Выбрались на улицу и невозмутимо двинулись, как раньше бродяги, в Центральный парк. Было два часа ночи.
Уйдя в глубину вытянутого прямоугольника парковой территории, они нашли у ручья подходящий камень. Стенсил уселся и вытащил зубы.
– Добыча, – объявил он.
– Возьми ее себе. Зачем мне лишние зубы? – Особенно такие; куда более омертвевшие, чем полуживые костяшки у Профейна во рту.
– Ты вел себя благородно, Профейн. И очень помог Стенсилу.
– Да, – согласился Профейн.
Часть луны исчезла за тучей. Зубы, лежавшие на грязном камне, скалились своему отражению в воде.
Вокруг рос чахлый кустарник, в котором била ключом самая разнообразная жизнь.
– Тебя зовут Нил? – спросил мужской голос.
– Да.
– Я видел твое сообщение. В третьей кабинке мужского туалета на станции «Управление порта».
Ого, подумал Профейн. Да это легавый, как пить дать.
– И изображение твоего полового органа. В натуральную величину.
– Больше трахания в задницу, – сказал Нил, – мне нравится только одно. Я просто обожаю вытаптывать из умников-легавых жидкое дерьмо.
И затем послышался мягкий тяжелый удар, сопровождаемый падением в кусты тела в штатском.
– Какой сегодня день? – спросил кто-то. – Скажите, какой сегодня день?
Неподалеку что-то произошло; возможно, атмосферное возмущение. Однако луна засияла ярче. Казалось, что предметы и тени в парке умножились;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196