Отряд все-таки попал в болото. Никонов схватился рукой за куст, но под ногами у него что-то захрустело (лед! догадался он), и тело разведчика сразу поползло куда-то в противную вязкую глубину. В лицо ударило застоявшейся гнилью. Кто-то обхватил его за шею Никонов отбросил эту руку:
- Дурак, не за меня, за кусты хватайся!..
Хрипя, захлебываясь и ругаясь, разведчики барахтались в растревоженном месиве тундровой трясины. Разбитые осколки льда резали им лица и руки.
- Береги оружие! - командовал Ярцев. - Самое главное - автоматы...
Казалось, что здесь и конец. Чем больше дергался человек, стараясь вырваться из гнусного плена, тем больше трясина схватывала его, затягивая в вонючую топь.
- Руку, - молил кто-то, - дай руку!
- Гришка, это ты? Держись за меня, здесь суше...
- Вот кочка. Лезь на кочку...
- Да не ори ты - тише надо!
"Хлюп-хлюп", - чавкала трясина. "Дзинь-крак", - звонко раскалывался лед. Поднимая над собой автоматы, разведчики изнемогали в этой борьбе, когда послышался голос лейтенанта Ярцева:
- Ко мне, ко мне, - здесь уже дно.
Разведчики выбрались из трясины и долго еще лежали плашмя, жадно вдыхая холодный воздух. Пахучая грязь облепляла их одежду, она отваливалась тяжелыми комьями при каждом движении. В сапогах, наполненных водой, скрутились и резали ноги заковрижевшие за эти дни портянки.
- Автоматы при всех? - спросил Ярцев, обходя людей и пересчитывая их. - Десять... двенадцать... четырнадцать со мною. А где же пятнадцатый?
Все притихли, с ненавистью поглядев назад, где под синим светом луны лежала проклятая трясина - кочковатая, взъерошенная пучками острых кустов, взбудораженно бурлящая пузырями, которые с бульканьем лопались на поверхности. А вдалеке темнели острые зубцы гор, и ветер со стороны океана гудел порывисто и тревожно...
Лейтенант Ярцев еще раз пересчитал людей.
- Нет одного, - сказал он, как бы невзначай скидывая с головы каску. Проклятое болото!
- Борьки нет, - подсказали из темноты, - Шухова нету...
Никонов коротко и судорожно вздохнул:
- Ну всё... А как он жрать хотел, братцы! Всю дорогу о жратве мне молол...
Лейтенант Ярцев подозвал к себе радиста.
- Четырнадцать, - кратко сказал он. - Будешь передавать на базу, скажи - четырнадцать. Идем к бухте Святой Магдалины. В срок будем на месте.
- Есть, четырнадцать, - ответил радист.
- А ведь еще недавно нас было двадцать восемь, - глухо отозвался кто-то в темноте. - Двадцать восемь, а теперь минус...
Никонов резко остановил его:
- Заткнись ты, математик!..
Радист передал на базу сообщение и по приказу Ярцева утопил рацию в болоте, - теперь она была не нужна: отряд находился уже близко у цели. Лейтенант велел разделить на всех последнюю банку консервов и, включив фонарик, сел в отдалении на кочку - стал внимательно изучать карту.
- Посмотрите по рюкзакам и карманам, - сказал он, - может, у кого-нибудь завалялись сухари или галеты. Впереди лежат горы - надо как следует подкрепиться...
Никонов вынул из ножен трофейный немецкий тесак, зажал меж колен пузатую банку с американской тушенкой. Тесак со скрежетом резал чикагскую жесть.
- Подходи, - приказал сержант, на ощупь вставляя тесак обратно в ножны. - Бери каждый для себя...
К нему из темноты подползали на корточках и подходили шумно дышавшие тени разведчиков:
- Рукой брать, что ли?
- Вилку еще тебе. Тоже мне - барин!
- В нашем-то ресторане все больше пальцами...
- Ой, братцы, кажись, много себе зацапал!
- Жаден ты. Отбавь.
Никонов повернулся к Ярцеву:
- Товарищ лейтенант, а вы?
Ярцев погасил фонарь, сложил шелестевшую в темноте провощенную карту:
- Вы там мне тоже малость оставьте.
Помолчал и добавил:
- На донышке...
Поев и испытывая по-прежнему голод, разведчики проверили оружие, подтянули снаряжение. Никонов закинул в кусты пустую банку.
- Теперь курнуть бы, - буркнул он недовольно.
Быстро - по команде - собрались в путь. Тронулись легким, неслышным шагом. Восьмой день пути - скоро уже конец этому тяжкому рейду. А потом база: заслуженный отдых, письма от родных, чистые простыни на койках, а может быть, и путевка на курорт в Мурмаши.
Хорошая жизнь, честное слово!..
Они уже подходили к морю, когда вдали послышался лай собаки, и две красные ракеты плавно выплыли из-за скалистого гребня, освещая низину.
- Ложись!..
Никонов залег рядом с Ярцевым, сказал:
- Сработал немецкий кордон. Теперь они с собаками возьмут нас.
- Не возьмут, - отмахнулся Ярцев. - Просочимся... Скажи ребятам, чтобы были наготове и не волновались,
- А мы и так не волнуемся, товарищ лейтенант, - ответил из темноты чей-то молодой и задорный голос.
Накрывшись плащ-палаткой, чтобы не было видно света снаружи, Ярцев еще раз взглянул на карту. Это была отличная карта, выпущенная германским генштабом накануне захвата Норвегии: на ней были указаны даже самые малоизвестные горные тропы, и лейтенант выбрал среди них одну, самую трудную, но, как ему казалось, и самую верную...
- А моряки не подведут нас?
- Не знаю, - тихо рассмеялся Ярцев. - Это надо спросить у тебя: ты же сам моряк.
- Вернее - был, - ответил Никонов, и отряд тронулся дальше...
Приход "Аскольда"
Милиционер, растопырив руки, сдерживал толпу наседавших на него женщин.
- Дамочки, дамочки! - кричал он. - Вам русским языком сказано: в порт - Нельзя, требуется пропуск...
В ответ ему летели возбужденные женские голоса:
- У, чтоб тебе!..
- Жирная морда!..
- Отъелся в тылу!
- На фронт иди, крыса!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50