..
Они разговорились. Море сблизило их и породнило. Артем узнал, что Ирина Павловна (так звали его спутницу) собирается в конце этой осени уйти в экспедицию; что возвращается она из Архангельска, где печатали ее книгу; спешит в Мурманск, где ее ждет сын Сережка и на днях должен вернуться с промысла муж.
- И когда же вы надеетесь уйти в экспедицию? - спросил Пеклеванный.
- Думаю, через месяц, через два. Надо еще найти и приготовить судно.
- Но ведь на море война... И ваша мирная наука бессильна против торпед и снарядов. Кто оградит вас в открытом море?
- Северный флот, - не задумываясь ответила она и улыбнулась. - Хотя бы вот вы!..
На одной станции в купе вошел английский летчик, сбитый в недавнем воздушном бою над тундрой. Сам он выбросился с парашютом из кабины горящей "аэрокобры" и упал в болото неподалеку от станции. Солдаты вытащили его из чарусной пади, и теперь он направлялся на свой аэродром.
Англичанин вошел в купе, волоча за собой тяжелый меховой комбинезон, облепленный зеленым болотным цветением. У летчика было приятное лицо с юношеским румянцем во всю щеку и жидкие светлые волосы, гладко зачесанные к затылку. Уши, наверное, были обморожены и шелушились.
Летчик внес в купе едкий запах авиационного бензина и горелой кожи комбинезона. Он и сам, очевидно, понял это и, вежливо склонив голову, обратился в сторону женщины:
- I am sorry to have disturbed you1.
- That's all right2, - ответила Рябинина.
Достав смятую пачку сигарет, на которой была изображена охота на тигра в джунглях, летчик повертел в пальцах сигарету, но так и не закурил. Плечи у него вдруг как-то опустились, и он устало закрыл лицо ладонью. Может быть, ему сейчас вспомнилась снежная пыль взлетной площадки, холодный штурвал разбитой "аэрокобры", свистящие языки пламени, рвущиеся из моторов.
И когда он отвел ладонь, то вместо моложавого лица беззаботного томми Пеклеванный увидел по-стариковски хмурое лицо с плотно стиснутыми губами.
Англичанин провел рукой по волосам и сказал глухим голосом:
- К дьяволу! Здесь могут летать одни русские. Поверьте - это не только мое мнение. Я хорошо знаю, что такое "люфтваффе", и меня уже два раза сбивали. Но это было над Ла-Маншем. Я счастливый - мне повезло и в третий раз. Здесь. Но зато и такой обстановки, как здесь, еще нигде я не встречал... Эти ночи без сна, эти снежные заряды, эти наглые фрицы, которые не сворачивают с курса даже тогда, когда идешь на них в лоб!.. Нет, здесь небо не по мне!..
Он отцепил от ремня плоскую флягу, обтянутую кожей, и ко всем запахам, принесенным летчиком в купе, примешался еще один - запах крепкого ямайского рома. Англичанин вытер губы и, устало махнув рукой, повторил, ни к кому не обращаясь:
- К дьяволу!..
Заметив, что офицер смотрит на него удивленно, летчик подсел к нему ближе и без всяких предисловий, с горячностью и откровением, не свойственными англичанину, заговорил. Он сказал, что немецким самолетам требуется всего три с половиной минуты для того, чтобы подняться с финского аэродрома в Луостари и долететь до Мурманска. Эти месяцы, проведенные им в Заполярье, окончательно измотали его: приходится держать себя в постоянном напряжении. Он летал в полярном небе вместе, с русским асом Сгибневым... И, рассказав обо всем этом, летчик неожиданно пришел к мысли, что не понимает советских людей.
- Черт вас знает, - говорил он, опять открывая свою флягу, - где вы находите те выступы, что помогли вам так крепко вцепиться в эту землю!.. Да и стоит ли эта земля того, чтобы так за нее цепляться?.. Может быть, вы слышали про нашего писателя Дева Марлоу? В августе он пришел сюда с караваном транспортов. Так вот, он сказал такую вещь: "Если когда-нибудь придет мир, то пусть он скорее придет к людям Мурманска. Они заслужили его..."
Англичанин рванул комбинезон и закинул его на верхнюю полку.
- Я хочу, - почти выкрикнул он, - чтобы тот, кто не торопится с открытием второго фронта, хоть на один день сел в кабину "аэрокобры" и пролетел над Финмаркеном!.. Пусть он пролетит над Киркенесом, где огонь стоит стеною - плотнее, чем над Лондоном. Эта война - слишком рискованная игра, сэр!..
Артем сунул в рот короткую папиросу, машинально похлопал себя по карманам. Встал.
- Можете курить и здесь, - сказала Ирина Павловна.
- Нет, я решил прогуляться по вагону...
В тамбуре молодой матрос в тельняшке, с перекинутым через плечо куцым казенным полотенцем, торопливо досасывал махорочный окурок.
Дав офицеру прикурить, сказал весело:
- Мурманск уже скоро! - Он сказал это на местном наречии, делая ударение на втором слоге, и это решил запомнить Пеклеванный. - Мурмаши проедем, а там...
Вспомнив высказывание Дева Марлоу: "Если придет мир, то пусть он скорее придет к людям Мурманска", - лейтенант спросил:
- А что, товарищ, это правда, что немецкие самолеты всего в трех минутах полета от Мурманска?
- Да не считал, товарищ лейтенант, - ответил матрос. - Прилетают - это верно. Но мы тоже не в дровах найденные: наши миноносцы огонь откроют, так тут не только "мессершмитты", даже звезды, кажись, с неба летят... К слову скажем, за черникой или по грибы в сопки пойдешь - ну, почитай, в каждом болоте по крылу валяется!
Вагон на повороте качнуло, сильный, упругий порыв ветра распахнул тяжелую дверь. В тамбур косо хлестнули мокрые хлопья снега. С плеча матроса сорвало полотенце, он со смехом что-то сказал, но ветер и грохот колес заглушили голоc, и Артем по движению губ понял одно только слово: "Море!"
- Неужели море?..
Лейтенант шагнул к раскрытой двери. Короткий осенний день угасал, и на горизонте, начинавшем по-вечернему меркнуть, проступали только зубчатые очертания сопок, - моря еще не было видно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50