.. и быть бессильным что-то переменить! Он катался по полу, не чувствуя боли, растравляя раны. Не помогало. Тогда он подполз к стене и стал биться об нее головой – он хотел проломить череп, пробить самую тоненькую кость, там, у висков. Тщетно!
Тогда он перебрался под зарешеченное окошко. Привалился спиной к неровной кладке. И стал ждать.
Прошел бесконечный день.
А ночью постучали.
– Позвольте вас побеспокоить? – донесся из-за железной двери сиропный голос. – Можно?!
– Можно! – ответил Сергей на полном серьезе. Он знал, кто пришел за ним и что будет дальше. Он не знал только – как все это будет.
Дверь медленно, со скрипом отворилась, и в камеру беззвучно вошел черный человек в пенсне, черной кожаной куртке, черной портупее, черных сапогах и черных штанах. Он приторно улыбался, топорща черненькие усики.
– И-ех, молодой человек, – протянул он по-отечески, – юный мой друг! Как же это вы в бега-то решили податься? Как же решились на такое предприятие? Нехорошо-с! Не-хо-ро-шо-с! Мы к вам со всем нашим расположением, а вы...
– Хватит паясничать! – оборвал черного Сергей.
– Как грубо! Как неинтеллигентно! Фу-у!
Сергей скривился.
– Вам хотелось бы, чтоб с палачами обходились интеллигентно и вежливо, так? – спросил он.
– Не то слово, молодой человек, не то слово! Вы все витаете где-то! А мы делаем работу – грязную, черную, неблагодарную, но необходимейшею! Для вашей же пользы!
– Ну, спасибо, – Сергей чуть склонил голову. – Давайте, делайте свою работу!
– Экий вы нетерпеливый, – черный заелозил под своей блестящей и хрустящей кожей – так и казалось, что именно эта черная кожа его собственная, натуральная, а на лицо и на руки натянуты беленькая маска и беленькие перчаточки. – Успеется, мой юный друг! У нас с вами еще масса времени! – Голос его из сиропного стал вдруг гнусавым.
И это не ускользнуло от Сергея. Он приподнялся повыше у стены. Всмотрелся.
– Откуда вы? – спросил он неожиданно.
– То есть? – не понял черный.
– Откуда вы пришли к нам?
– Если вы имеете ввиду меня, молодой человек,– проговорил черный, – так я родился здесь, на этой земле, ниоткуда я не приходил.
Сергей замотал головой.
– Я не про ваше тело, не про вашу плоть, которая, может быть, и на самом деле рождена на этой земле. Откуда пришло то, что сидит в вас, что властвует над вашей плотью?! Отве– чайте! Или вы боитесь меня?
Черный меленько и тихо рассмеялся, подергал себя за бородку-клинышек. Он явно никуда не спешил.
– Вы бредите, юноша, – сказал он, перебарывая нутряной смех, – вам никто еще не говорил, что вы все время бредите, нет?
– Оставьте, нечего придуриваться! – сорвался Сергей.
Ему и самому все казалось бредом. Да наверное это и было все бредом! Вся жизнь, все происходившее в этом кровавом жесточайшем веке было одним сплошным чудовищным бредом.
Ему не хотелось разговаривать с черным. Но жгло, жгло в груди. И душа, и разум требовали ответа – хотя бы ненадолго, хотя бы перед казнью, перед смертью.
Непонятно откуда под черным взялся массивный дубовый табурет с теми же двумя красными буквами на ножке. И теперь черный сидел. Сергей всматривался в него до боли, до рези в глазах. И то ли он натурально бредил, то ли глаза подводили от напряжения, но показалось ему, что из всех карманов и карманчиков, изо всех дыр и дырочек кожаной амуниции черного сочится слизистая зелень, вытягивается махрами, тянется вниз .хлипкими тягучими сосульками. Вот заколыхались вместо усов и бородки гнусные отрепья-водоросли, вытянулись на стебельках мутные глаза-буркалы... Сергею стало нехорошо. Он мотнул головой – и все пропало. Перед ним сидел обычный человек лет под пятьдесят в черной коже, и никакой зелени! Свой! Местный! Не инопанетянин, нет! И все же не свой, точно – не свой! Сергей вовремя осекся, поймав изучающий взгляд изпод стеклышек пенсне, этакий мудрый взгляд прищуренных глазок-локаторов.
– И все равно – вы оттуда! – упрямо заявил он. – Здесь просто нет, здесь просто не может быть носителей такой лютой, нечеловеческой злобы!
Сергей взглянул в угол, на тень. Но тени в углу не было – раскоряченный четырехпалый уродец со студенистым лицом исчез бесследно, хотя еще совсем недавно он там стоял, трясся, ронял в грязь клочья пены, выгибал гребнистую спину. Пропал? Ну и черт с ним! Сергей отвернулся.
– Эхе-хе-хе, – устало и понимающе выдохнул черный, – вы, молодой человек, теоретик прямо. Подо все вам надо базу подвести, все надо обосновать! Экий вы право! Ну да ладно, считайте, как вам в голову взбредет, принимайте нас за кого угодно. И уж коли вы пришли к выводу, что в ту самую глину, из которой вас слепили, вдохнули нечто нематериальное божественные силы, так стало быть...
Сергей оборвал черного грубо и резко, он не хотел, чтоб тот сам завершил начатого.
– Стало быть во всех вас вдохнул свое смрадное естество сам дьявол, вот к какому выводу я пришел! – заявил он.
– Ну и что это меняет? – спросил черный, кривя губы.
– Как это, что, не понимаете?!
– Что это меняет в нашем раскладе, молодой человек?!
– В вашем – ничего! Вы наверху и вы сделаете свое дело. Но и с вами обойдутся не лучше! Вы пришли сюда с совершенно четкой целью, вы возжелали уничтожить этот мир, полностью и целиком, дотла! И на его пепле, вы собирались строить свой. Но, во-первых, вы никогда ничего не построите, вы просто не умеете строить, вам не дано созидать! Вы можете лишь громить, убивать, взрывать... Но и погубить этого мира вам не под силу! Вы захлебнетесь в своей злобе, в своей ненависти, вы захлебнетесь в крови ваших жертв. И вы сами станете жертвами! Только никто вас не назовет так! Вас проклянут, и могил ваших не останется!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93