Они противостоят друг другу, но и не могут обойтись
один без другого, таков удел высших сил. Они выбрали этого мозгляка! - он
ткнул пальцем в длинного. Они вложили в мои руки священную пращу. Им и
решать! В какую сторону упадет мозгляк - так и порешат боги. Арх за
быстрый огонь, Харх - за медленный. Подайте пращу.
Стражники сунули ему что-то. И Иван не успел опомниться, как из
пращи, конец которой двурогий крутанул с немыслимым проворством, вылетел
камень, наверное, тоже священный, и ударил длинного прямо в лоб. Длинный
постоял-постоял немного. И рухнул в сторону Харха.
- Боги решили готовить жертву на медленном огне! - объявил двурогий.
- Приступим же!
Факелы в руках его помощников вспыхнули сами - собой. И разом ахнула
толпа. Ей явно нравилось зрелище. Про длинного забыли.
- Постойте! - вдруг раздраженно выкрикнул двурогий. - Не годится
спешки ради пренебрегать старыми законами. Эй!
Из толпы не вышла, а прямо-таки выползла дряхлая старуха в белой
накидке, кивнула двурогому и направилась к Ивану. Она не смогла сама
взобраться на возвышение. И ее подняли туда двое стражников. Тут же
спустились.
Старуха взмахнула руками, широченные белые рукава спустились по ее
чешуйчатой дряблой коже до самых плечей, и все увидали, что в изогнутых
корявых пальцах старуха держит два острейших лезвия. Непонятно откуда
появилась на ее впалой груди плоская, но широкая чаша-блюдо - она
болталась на тоненькой желтой цепочке.
- По какому чину справлять обряд будем? - проскрежетала старуха. И
поднесла лезвие к Иванову горлу.
- Надо спросить у богов! - изрек двурогий. И опять махнул рукой в
сторону толпы.
На этот раз выволокли упирающегося толстяка. Толстяк орал, визжал,
оправдывался в чем-то. Но с ним не церемонились. Двурогий, выхватив из
складок одежды кривой нож, одним ударом вспорол брюхо толстяка, вытащил
груду кишок, бросил их на землю, обрубил одну, верхнюю, и принялся
наматывать толстяку на голову. Он мотал до тех пор, пока с пыльной земли
не поднялся последний грязно-розовый отросток, пока лицо и шея толстяка не
скрылась под толстенным слоем его же внутренностей, а потом объявил:
- Сорок семь оборотов - нечетное число! По малому чину!
Толстяка стражники сразу выпустили, и тот упал рядом с длинным, но в
отличие от него еще долго корчился, дергался, елозил по земле. Только на
него не смотрели. Все взгляды были устремлены на старушку с лезвиями.
Старушка пошамкала губами, пошмыгала носом.
- По малому, так по малому, - произнесла она без особого восторга. -
Сделаем!
Она подошла к Ивану резанула его бритвой по животу и подставила чашу.
Кровь стекала в нее медленно, будто нехотя.
Иван решил ни на что не реагировать. Он был в их руках. Мольбы и
плачи не помогут, это очевидно. Оставалось лишь одно - умереть достойно и
с честью, как и подобает землянину, человеку христианской веры, попавшему
в лапы пребывающих во тьме язычников.
- Не понимаете, что творите! - бросил он в толпу.
И закусил губы. Больше они от него не добьются ни слова.
Старуха резанула у самого горла. Опять подставила чашу. А другой
рукой потянулась к кресту, висящему на груди Ивана. Но под взглядом
ледяных серых глаз вдруг обмерла, остановила руку.
- Чего тянешь?! - завопили из толпы.
- Всю потеху портишь!
- Давай!
- Режь!
- Жги!
Старуха не реагировала. Она набрала из разных мест Иванова тела
полную чашу крови. И пошла к идолам поганым. Ей спешить было некуда. Она
тщательно и со старанием выполняла обряд - запускала высохшую руку в чашу,
потом смазывала губы идолу, одному, другому. Иван не знал, что там за
механика внутри, но при каждом прикосновении старушечьей руки, идолы
утробно и довольно урчали. Остатки старуха выплеснула идолам в лица, а
точнее, в рожи. Более гнусных и зверских рож. Иван не видывал. Но особо
его поразило то, что идолы были двуглазы.
- Боги принимают жертву! - возвестил звериным рыком двурогий. - Пора!
Факельщики, не обращая внимания на то, что старуха еще не спустилась,
со штабеля, бросили горящие факелы в хворост. Огонь занялся. Толпа
загудела - не менее утробно, чем ее боги. Иван закрыл глаза.
- Ар-ра-а-а-дххх!!! - завопил жрец.
- Ар-ра-а-а-а-аххх!!! - откликнулась толпа.
Пламя подбиралось к пяткам. Воздух плавился и Иван видел совершенно
искаженные жуткие морды стоявших в толпе. И без того страшные, сейчас
искривленные в воздушных раскаленных линзах, они были просто неописуемы -
до жути, до реализма кошмара, превосходящего все виды реализмов.
Пламя раскалило внутренности каменных идолов, и последние принялись
сначала тихо, а потом все громче подвывать, выть. Ивану стало не по себе.
Доигрался! - сверкнула в мозгу мысль. Он уже не молил Всемогущего о
даровании жизни. Он был готов встретить свой конец как подобает, и
мысленно просил об укреплении духа. Пламя взметнулось передним стеной. И
дороги в этом пламени не было.
Иван закрыл глаза. Огонь подбирался все ближе, он жег, не давал
дышать, пожирая весь кислород вокруг, он гудел, вибрировал, он уже опалил
часть бороды и волос... Иван чувствовал, что начинает дрожать -
неостановимо, крупно, будто его не жгли, а наоборот, морозили, будто его,
облитого ледяной водой, выбросили зимой на улицу; его трясло, колотило,
било. И он не сразу понял, что трясет-то не его, что это вибрирует столб к
которой не было ни двери, ни дверки, ни трещинки, ни щелки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256