Подрубленной березкой я упал на кафельный пол и голые пятки победителей весело застучали по моей печени.
Молчавший до сих пор Макс, наконец соизволил подняться со своего топчана. Это я понял потому как прекратилась барабанная ударов. Вякнул один изувер, потом второй, а за ним и третий. Мысленно продиагностировав все свои органы я пришел к выводу, что все не так уж плохо и осторожно открыл глаза.
Что он с ними сотворил этот Левиафан я толком так и не понял. Голые и перекрученные в один узел они застряли в решетке камеры. Как он за считанные минуты сумел изваять такую прекрасную скульптурную группу? Как смог просунуть три правых руки через прутья решетки, согнуть в локтях и вернуть предплечья назад в камеру? Храня эту тайну идолы молчали, потому что их рты были надежно запечатаны собственными трусами. Воистину, мастерству нет совершенства!
- Тебе бы только ежиков вязать. - Кряхтя поднялся я с пола. - Почему бы тебе не сотворить все эти чудеса на пять минут раньше?
- Потому, что я вообще не хотел вмешиваться. Проучить тебя немного надо, совсем распустился, да уж больно они увлеклись. Что ты думаешь насчет Гриценко?
- Думаю, что у этого болвана Гриценко они и увели удостоверение.
- Вот и я так думаю. Пора отсюда уходить. Сейчас у нас каждая минута на счету. Слушай, а этот капитан, он что, ненормальный?
- Похоже. Вызывай его сюда, будем вести дипломатические переговоры. У нас есть, чем торговаться. Думаю, что информация об удостоверении его сотрудника даст нам пропуск на свободу.
Вызывать капитана Макс не стал, он просто вытащил кляп из пасти самого непоседливого мужика и тот завопил привольно и громогласно. Топот бегущих ног обслуживающего персонала известил нас о том, что клич его услышан.
Первым к решетке подскочил и остолбенел Гриценко, до самой глубины души пораженный незаурядным искусством Ухова. Прибывшие следом за ним коллеги, во главе со своим начальником, тоже замерли в легком шоке. Выстроившись вдоль стены они молча и вдумчиво созерцали шедевр творения мастера.
- Перестань орать, дебил. Прикройте ему рот. - Раздраженно нарушив молчание велел капитан. - Гончаров, а ты все такой же юморист? По почерку узнаю! Эко они тебе носяру расквасили, занятно. - От неудержного смеха капитаново брюхо автономно запрыгало мячиком. - Зачем мужиков в одну косу заплел? Гриценко, открывай загон и расплетайте этот чертополох, а тебя, Костя, я прошу пройти ко мне в кабинет.
Только там, в тесной каптерке, сидя напротив толстяка, я наконец его вспомнил. Вспомнил Генку Каблукова, с которым двадцать лет назад мы делили вонючий кабинетик, переделанный практичным начальником из дамского туалета.
- Именно эта кафельная плитка имела счастье видеть голую задницу самой госпожи Казначейши. - Вспоминая былые годы и наши юные шалости я постучал о стену.
- А значит на неё мы и будем молиться. - Сразу включаясь в игру заржал капитан. - Плитка номер двенадцать, сделай так, чтобы добрая Лидия Андреевна, сегодня дала нам десяточку в долг... Умерла Лидия Андреевна... Ни с того, ни с сего вспомнил он и хлюпнул носом. - Хорошая была бабка. Неделю назад хоронили Воронцова ну и к ней на могилку зашли, помянули...Да чего это я?.. Ты-то как? Давай ка по соточке за встречу.
- Генка, не могу. Давай в другой раз. Специально прийду, тогда и поговорим не спеша и со вкусом. Торопимся мы, дело горит.
- Ясно, старая песня. Как меня сюда направили, так бывшие друзья и коллеги предпочитают проходить мимо, а при случайных встречах делают незнакомый цвет лица.
- Ты неправильно меня понял, я действительно тороплюсь и сюда заехал не просто так, а по этому же делу. Скажи, твой Игорь Гриценко не терял удостоверение?
- Что? А ты откуда знаешь? - Заволновался Каблуков. - Только он ничего не терял, а удостоверение у него вытащили, о чем он тут же написал заявление. Сейчас ставится вопрос о его увольнении. Две сопли уже срезали. А жаль, работник он хороший, добросовестый. Но откуда тебе об этом известно?
Об этом я расскажу при нашей следующей встрече, а теперь, если тебе его жаль, тащи своего растяпу сюда и пусть четко обо всем доложит. Не исключено, что я ему помогу. Говоря строго между нами, прикрываясь его документами какие-то хмыри уже совершили тяжкое преступление.
Об этом я знаю. По этому поводу его уже дергали. Счастье, что он написал заявление в тот же день как только обнаружил пропажу.
Гриценко вошел в кабинет глядя на меня с мольбой и надеждой, видимо суть дела Генка сообщил ему ещё в коридоре.
- Извините, Константин
Иванович, немного вас помяли, - потупив глаза пробормотал он, но мы не зали, что Геннадий Алексеевич шутит...
- А своих мозгов нет? Не видели, что мы трезвые? Ладно, что там у тебя? Говори, когда, при каких обстоятельствах у тебя пропал документ. А так же, на кого думаешь и кого подозреваешь?
- Утром двадцать пятого февраля, когда собирался уходить с дежурства я заметил пропажу удостоверения, а двадцать четвертого вечером оно у меня было при себе в карманчике рубашки. Я хорошо это помню, потому что доставал сотенную.
- Хороший ты изобрел бумажник, балбес. Ты мог оставить его где угодно.
- Но ведь никогда же не оставлял. И вообще я никогда ничего не терял, а удостоверение у меня вытащили те подонки, что привезли к нам пьяного Бурова. Я бы давно с ним поговорил, да только следователь, что сейчас меня крутит, не позволяет. Да я и сам понимаю, что этот Буров тут не причем. Он был до такой степени пьяным, что сам не помнит куда дел деньги и часы. Наверное те ублюдки очистили его в машине, а потом взялись за меня. Теперь-то я все в подробностях вспомнил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117