Молодой человек, вас это тоже касается.— Я что вспомнил-то, — плотно прикрывая за мною дверь, начал Говоров, — да, собственно говоря, и не забывал, просто не придавал этому значения, а сегодня подумал, что, возможно, вам эти сведения пригодятся. Дело касается этого подонка, Анатолия Олеговича. Он ведь двойного гражданства, причем каким-то образом ухитрился оформить два паспорта. Один на имя Стригуна Анатолия Олеговича, а другой киргизский. В нем он записан как Алимбаев Толибай Олжасович. У него то ли мать русская, отец киргиз, то ли наоборот. Ну а еще в связи с этим пришло на память, что он родился на берегу какого-то живописного высокогорного озера. Название его я обязательно вспомню, если взгляну на карту Киргизии.— Я не сомневаюсь в этом, но зачем?— Господи, ну ведь не трудно догадаться, что если он сбежал, то не иначе как в родные места, где у него проживают сестра и мать.— Если не упорол за большой бугор или еще дальше.— Куда это дальше? — насторожился Говоров.— Вселенная большая. Может, у человека душа рвалась к звездам, да только бренная плоть не пускала, вот он и решил оставить ее нам.— Вы что? — захлопал глазами строитель. — Вы думаете… он мертв?— Не знаю, пока не знаю, возможно, что завтра я смогу вам ответить на некоторые вопросы. Скажите мне, у него была щель между верхними резцами?— Да, и довольно внушительная, такая, что при разговоре он даже присвистывал.— А при ходьбе похрустывал. У него особые приметы были? Татуировки, родинки или еще какие козявки-бородавки?— Насколько мне известно, ничем таким особенным он не выделялся.— Ладно, вам что-нибудь говорит эта фотография? — На стол перед ним я выложил цветное фото, где на фоне живописных сосен между двумя мужиками стояла моя висельница. — Вам, случайно, не знакомы эти люди?— Господи, ну что за вздор вы несете, как мне могут быть не знакомы эти подонки, если я сам их снимал прошлым летом. Слева стоит Денис, справа Стригун, а посредине сожительница, а может, и жена Линда. Или, говоря попросту, Лидия Александровна Коровина.— Чья сожительница, чья жена? Дениса или Стригуна?— Бог мой, ну конечно же Стригуна, Денису такую шикарную бабу не поднять. Мне кажется, из-за нее Толик и пустился во все тяжкие. Та еще стерва!— Не надо так, — тихо попросил я, но он разбушевался пуще прежнего.— Как это не надо, как это не надо, если из-за этой суки меня прокатили на полтора миллиона, а вы… Кол ей осиновый в задницу, чтоб она подохла.— Успокойтесь, Игорь Викторович, в ту ночь, когда мы с вами гуляли в «Ночах Шахерезады», а точнее, отдыхали в ментовке, она ваше желание удовлетворила.— Что? О чем вы? Не понимаю.— Она либо повесилась сама, либо ее повесили — я склоняюсь ко второму варианту.— Вот так да! Да что же это? — вдруг нелепо засуетился лукавый бизнесмен. — Как же это? Она ведь молодая, красивая, у кого же рука поднялась? Подонки!— Господин Говоров, — попытался я урезонить его, — вы непоследовательны. Только что вы желали ей страшной и мучительной смерти, а теперь вдруг раскисли, как галета в горячем супе. Чего вдруг?— Не знаю, она мне нравилась.— Ага, понятно, как говорил Шурик: «Птичку жалко».— Перестаньте вы наконец издеваться. Где она сейчас?— А где, по-вашему, должны храниться невостребованные мертвецы через день после кончины? Думаю, что не на ипподроме.— Оставьте. Она в морге, да?— Удивительная сообразительность.— Я немедленно туда поеду, надо забрать тело.— И куда вы его денете? Положите на свой письменный стол или отнесете домой к жене? Уверяю вас, она не поймет и сочтет вас некрофилом. И вообще, вам в нынешнем положении это знакомство лучше не афишировать. Так можно перепутать все карты. Вами заинтересуется милиция, потянется веревочка, и в конце концов результат будет плачевный. Если вы не оставите своей бредовой идеи, то я умываю руки.— Да, вы правы, и что это я расквасился? Ничего, сейчас пройдет, давайте выпьем за нее. Помянем по русскому обычаю.— Не могу, я за рулем, а тем более за нее я пил позавчера ночью. Вы уж сами.— Да, конечно. — Из ящика стола он извлек плоскую бутылку и, не утруждая себя пустым переливанием, засосал прямо из горлышка. — Но похоронить-то я ее могу?— Едва ли, лучше сообщите мне адрес ее местопроживания, я шепну кому надо, и ее заберут родные. Это все, что вы пока можете для нее сделать. Она не наркоманка?— Какую чушь вы несете, она и спиртное-то почти не пила, любила себя баба. А родных у нее в городе, кроме Стригуна, никого не было. Кто будет ее хоронить?— Ладно, что-нибудь придумаем. Эта Линда не могла лечь под Дениса?— Нет, слишком высокого мнения она о себе была.— Мнение мнением, а природа требует.— С нее было достаточно меня и Стригуна.— Поздравляю, братья во Христе, — не смог сдержать я улыбки. — Но как же она могла оказаться в доме у Виноградова?— Что? Вы об этом не говорили. Она там была?— Скорее всего, да.— Ничего не понимаю. Может быть, приходила вместе со Стригуном?— Не уверен. Скорее всего, Стригуна в городе нет. По крайней мере, свою квартиру он продал. Сегодня в нее заселились другие люди.— Продал? Когда?— Думаю, давно, по крайней мере, еще до третьего марта.— Ну вот, я же вам говорил, что искать его нужно на родине, он там.— Возможно, но не гарантировано.— Нужно туда съездить, навести справки, на месте это сделать легче. Это он убил Линду, больше некому.— Сомневаюсь, впрочем, более или менее точно я об этом сообщу вам завтра, когда прояснятся некоторые детали. Кстати сказать, где она работала?— Насколько я знаю — нигде. А точнее, она была у Стригуна на содержании.— А почему не у вас?— Последнее время у них с Толиком возникло что-то вроде любви, теперь-то я понимаю, какая это была любовь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35