А потом начались долгие и томительные часы унылого ожидания, в течение которых я не мог себе позволить даже капельку спиртного. Зато у меня появилась масса свободного времени и я мог досконально обдумать ситуацию, в которой мне в скором времени придется оказаться. В общих чертах положение дел я себе представлял, но место действия не вырисовывалось даже отдаленно, а это для меня большой минус. После долгих раздумий я решил, что при таком раскладе ехать без всякой подстраховки будет неправильно. Хоть какую-то, пусть самую незначительную карту в рукаве я держать обязан. Крупный козырь, вроде наружного контроля, он вполне мог заметить и взрывом закончить игру, а вот маленькая хитрость, по моему мнению, должна была бы сработать. Только организовать ее нужно загодя и аккуратно.
В семь вечера мне принесли деньги. Тридцать пять пачек по десять тысяч каждая — именно во столько оценивалась жизнь Кнопкиной сестры.
— Не много ли? — спросила Милка, курирующая процесс пересчета.
— Кому как, — в глубоком раздумье ответил я. — За меня бы ты и тысячи не дала. А тут человека ценят, любят и уважают.
— Помолчал бы, придурок, а то я тебя из дерьма не вытаскивала? — проверяя подлинность купюр, обиженно ответила она. — Я и на этот раз тебя одного не отпущу.
— Что? — охнул я. — Без сопливых обойдусь. Сиди дома, курица нетоптаная.
— Чем гордишься? Над кем смеешься? Над собой смеешься!
— Да это я так, к слову.
— Вот только на словах ты и можешь.
— Нет, ну почему же, я еще ого-го…
— Говорить мы все мастера. А ты докажи.
Пришлось идти и доказывать, а специалист по минированию женщин в тот вечер так и не позвонил. Зато я набрал телефон Макса Ухова, надеясь в его лице найти хорошего помощника и союзника, но, к великому моему разочарованию, он находился в длительной командировке, а больше на отведенную для него роль я никого не видел. Карты, которую я планировал упрятать в рукав, в колоде не оказалось.
На связь он вышел через день, в субботу утром, когда я еще спал.
— Костя, просыпайся, кажется, он, — передавая мне трубку, сообщила Милка.
— Деньги у тебя? — без обиняков спросил Рябинин.
— Да. Татьяна Русова у тебя? Она жива? — в тон ему задал вопросы и я.
— Да, мы же договорились.
— Отлично. Я тебя слушаю.
— Через час подъедешь к тому самому вагончику, о котором я тебе говорил. Только езжай один, иначе у нас получится красный фейерверк из крови и мяса. И еще запомни: если ты или твои кенты-снайперы вздумают меня замочить, то, падая, я невольно отпущу контакт взрывателя, и получится опять тот же фейерверк. Это все. Сейчас восемь часов. В девять ты должен быть там.
Времени у меня оставалось ровно столько, чтобы умыться, позавтракать и не торопясь доехать до ржавого вагончика, входить в который я заранее не хотел. Ничего страшного, сбривая щетину, подумал я, буду находиться поблизости, а там смотря по обстоятельствам.
Одевшись, я сжевал пару бутербродов, схватил «дипломат» с деньгами и, даже не попрощавшись с Милкой, побежал на стоянку. К вагончику я подъехал ровно в девять часов. Вышел из машины и осмотрелся. Рыхлый, талый снег вокруг заброшенного вагончика говорил о том, что его не посещали, по крайней мере, сутки, а это уже радовало. Но заходить вовнутрь все равно не следовало. Рвануть могло и от открывающейся двери, и просто под действием моего веса. На всякий случай я вообще отошел подальше от этого ржавого чучела на колесах. Судя по следам, машины заезжали сюда нечасто. Интересно, с какой стороны появится мой придурок? От большой дороги или со стороны птицефабрики? Я до боли в глазах всматривался в ненастье, ожидая появления желтого «Москвича». Место тут было окрест открытое, вольное взгляду и ветрам. Наверное, по этой причине его выбрал Рябинин. Прождав не менее получаса и проглядев все глаза, я заметил, как от дороги в моем направлении движутся две человеческие фигурки. И лишь минут через пять я смог разглядеть тех, кого ожидал. Татьяна шла впереди, и у нее из-под куртки торчал длинный телефонный кабель, конец которого скрывался у Рябинина в кармане камуфляжной куртки.
— Как собачонку на прогулку вывел, — выходя навстречу, невольно улыбнулся я.
— Ты почему не в вагончике? — не доходя до меня метров пяти, грубо спросил он.
— А кто его знает, что за презент ты мне там приготовил.
— Ничего там нет, если ты сам не постарался.
— Давай не будем препираться, а займемся делом прямо на улице, — предложил я оптимальный компромисс.
— Не пойдет, я должен убедиться, что в вагончике никого нет. Открой дверь.
— Вот иди сам и открывай. Так мы с тобой до вечера проторгуемся.
— Хорошо, — подумав, согласился он. — Раздевайся.
— Как?
— Молча и до трусов, я должен убедиться, что у тебя нет оружия.
— Дикость какая-то, — проворчал я, выполняя приказание. — Однако не май месяц!
— Не отморозишь, шмотки кидай сюда. Да поживее! — уже выворачивая карманы, покрикивал он. — Покажи деньги.
— Хоть пять раз, только издали. — Вытащив из салона «дипломат», я открыл крышку, демонстрируя ему содержимое. — Нравится?
— Нравится.
— Ну вот и хорошо, — закинул деньги я назад в машину и спросил: — Что теперь?
— Давай деньги и забирай эту суку.
— Нет, сначала ты ее аккуратно раздень, нежно сними с нее взрывное устройство и лишь потом получишь деньги.
— А в это время меня шарахнут из вагончика. Не надо, мы тоже не пальцем сделаны! Иди и открой дверь, я должен убедиться, что там никого нет.
— Да черт с тобой, — дрожа от холода, выругался я и дернул скрипучую дверь.
Убедившись, что внутри никого нет, матерясь почем зря, он начал осторожно раздевать цветочницу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44