Лечить Филиппа было несложно, привыкший ко многодневным постам, находящий
в них особую фанатичную радость, монарх с мрачной готовностью следовал
самым строгим предписаниям. Подагра, доставшаяся ему по наследству,
обещала мучить его не столь жестоко, как неумеренного Карла. Иной раз
Андрею было труднее назначить королю укрепляющий режим.
Наконец, объездив все европейские владения и многие сопредельные
страны, король прибыл в Испанию. Здесь-то и раскрылась его прежде
замкнутая душа. Вальядолид встретил монарха грандиозным аутодафе. Спустя
месяц церемония повторилась. Оба раза Филипп был в центре событий. Сжимая
обнаженный меч, государь произносил клятву верности святому суду, поставив
его выше своей собственной власти.
Отказаться от участия в страшном празднике не смел никто, ведь сам
король не только являлся на праздник, но и сопровождал процессию за
городские стены, где на площади огня - кемадеро, лютеран, нераскаянных и
вновь впавших в ересь ожидали костер, железный ошейник гарроты, казнь в
яме, на плахе или у столба.
А теперь Толедо превзошло вальядолидские казни. На паперти
расставлено больше шести десятков человек: заподозренные в ереси по
причине высказанных спорных или новых истин - жизнь этих несчастных
зависит от искусства, с которым они защищали себя, и от наличия
покровителей; двоеженцы, которым предстоят плети и галеры; ложные
доносчики, погубившие наветом невинных - к ним инквизиция снисходительна;
потомки мавров, чье имущество церковь пожелала конфисковать; ожидающие
костра последователи де Сезо и маркиза Позы - люди всех сословий и разных
убеждений. Немногие сумевшие бежать будут преданы огню в изображениях, а
одна иудействующая монахиня, усугубившая свои преступления тем, что во
время пытки на эскалере посмела умереть, притащена на площадь в
перевернутом гробу.
Обвинительные акты прочитаны, приговоры оглашены, осужденные
священники лишены сана, примиренные с церковью - покаялись, смолкло пение,
акт веры закончен. Образовалась процессия: впереди в окружении стражи
присужденные к измождению плоти, затем инквизиторы, королевский двор,
следом толпы черного люда. Шествие медленно тянулось по извилистой Садовой
улице, мимо монастыря кармелиток к Пуэрто дель Соль - воротам Солнца.
Справа от Везалия, уставив взгляд в землю, брел Руис де Виллегас -
придворный поэт. Как и Андрей он был завещан Филиппу Карлом. Губы
Виллегаса беззвучно шевелились, должно быть, он выискивал рифмы для новой
поэмы или подбирал изящное сравнение среди немногих, что не могли навлечь
гнев духовных отцов напоминанием о языческих верованиях. Что делать, новый
король не любит свободных искусств.
Везалий приподнялся на носки, стараясь увидеть через головы идущих
невысокую фигуру Филиппа. Странно, неужели короля нет? Мелькает лиловая
мантия Фернандо Вальдеса, великого инквизитора, рядом возвышается герцог
Альба - его длинная голова покоится на тарелке плоенного жабо словно
отделенная от туловища и подготовленная к показательному препарированию. А
между Вальдесом и Альбой никого нет, ни короля, ни его пятнадцатилетней
супруги!
Толедо окружен зубчатой, еще маврами выстроенной стеной. Ворота
Солнца, высокие и узкие, среди арабесок прячутся бойницы. Арабские мастера
прежде всего заботились о том, чтобы выстроить сильное укрепление, а не
удобный вход в город. Ворота не могли пропустить сразу всех, у арки возник
затор.
Везалий стоял, терпеливо ожидая, когда освободится проход. Чья-то
рука коснулась его плеча.
- Домине, - услышал Везалий, - его католическое величество повелел
вам немедленно прибыть в Альказар.
Везалий облегченно вздохнул и расталкивая толпу, двинулся за пажом.
Заболела королева.
Везалия провели в верхние покои, отведенные Елизавете Валуа -
Изабелле, как переиначили ее имя испанцы. Больная жаловалась на слабость и
ломоту в костях, у нее был легкий жар, глаза лихорадочно блестели, лицо
покраснело и обветрилось.
Филипп, сидевший в кресле у стены, молча наблюдал за Везалием, потом
сказал:
- Королева немного переутомилась. В столь нежном возрасте непросто
выдержать длинное, хотя и благочестивое действо.
- Ваше величество, - серьезно сказал Везалий, - осмелюсь ради блага
ваших подданных, просить вас покинуть покои больной. У королевы оспа.
- Оспа?.. - протянул Филипп. - А где же гнойнички? Мне кажется,
легкая простуда...
Везалий осторожно повернул руку больной и провел пальцем по
внутренней стороне предплечья. Появилась белая полоса, на которой, прежде
чем она исчезла, обозначились красные точки.
- Это не пустулы, это сыпь, - сказал Везалий, - пустулы возникнут
позже.
- Хорошо, доктор, - покорно сказал Филипп и вышел, прикрыв за собой
дверь.
Болезнь Изабеллы, захваченная в самом начале, не угрожала жизни юной
королевы. Но больше чем жизнь королеву и всех окружающих волновало другое:
сохранит ли она красоту? Сколько политических планов, связанных с домами
Габсбургов и Валуа грозило погибнуть, если Изабелла останется рябой!
Сильнее всех беспокоило состояние дочери Екатерину Медичи. Один за другим
скакали из Парижа Курьеры, французский посланник дважды на дню заезжал к
Везалию справиться о здоровье госпожи.
Везалий спал с лица и почернел от бессонницы. Он выходил из верхних
покоев Альказара только чтобы объяснить поварам, как лучше готовить
питательную кашицу или отчитать аптекаря за дурно просеянную туцию для
присыпок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37