)
Методика чрезвычайно проста. Поскольку в программе любого
телеканала содержится достаточное количество синапсдеструктивного
материала на единицу времени...

За окном грохнуло, и по крыше забарабанили осколки. Татарский
втянул голову в плечи. Перечитав написанное, он зачеркнул "синапс" и
заменил его на "нейро".

...задача шизосуггестирования будет выполнена в результате
удержания нейтрализуемого лица у телеэкрана в течение достаточно
длительного промежутка времени. Чтобы добиться этого результата,
предполагается использовать такую типическую черту национально
мыслящего интеллигента, как сексуальная неудовлетворенность.
Внутренние рейтинги и данные закрытых опросов показывают,
что наибольшем вниманием у представителей национально мыслящей
интеллигенции пользуются ночные эротические каналы. Но
максимальный эффект был бы получен, если бы не определенный набор
передач, а сам телеприемник как таковой получил в сознании
обрабатываемого лица статус эротического раздражителя. Учитывая
патриархальный характер российского общества и ту определяющую
роль, которую играет в формировании общественного мнения мужская
часть населения, наиболее целесообразным представляется
сформировать подсознательную ассоциативную связь "телевизор -
женский половой орган". Эту ассоциацию должен вызывать сам
телевизор вне зависимости от фирмы-производителя или характера
транслируемой передачи, что позволит добиться оптимальных
результатов шизоманипулирования.
Самый недорогой и технически простой способ достижения этой
цели - развертывание широкомасштабно-избыточной телерекламы
женских гигиенических прокладок. Их следует постоянно поливать
жидкостью голубого цвета (задействуется ассоциативное поле
"голубой экран, волны эфира и т. п."), а сами клипы должны быть
построены таким образом, чтобы прокладка как бы наползала на
телеэкран, вводя требуемую ассоциацию прямым и непосредственным
образом...

Татарский услышал за спиной легкий звон и оглянулся. На экране
телевизора под странную) словно бы северную музыку появился золотой
женский торс невыразимой и непривычной красоты. Он медленно вращался.
"Иштар, - догадался Татарский, - кто же еще..." Лица статуи не было
видно за краем экрана, но камера медленно поднималась, и лицо должно
было вот-вот появиться. Но за миг до того, как оно стало видимым, камера
так приблизила статую, что на экране осталось только золотое мерцание.
Татарский щелкнул откуда-то взявшимся в руке пультом, но изменилась не
картинка на экране телевизора, а сам телевизор - он стал вспучиваться по
краям, превращаясь в подобие огромной вагины, в черный центр которой со
звенящим свистом полетел всасываемый ветер.
- Сплю, - пробормотал Татарский в подушку, - сплю...
Он осторожно повернулся на другой бок, но звон не исчез.
Приподнявшись на локте, он хмуро оглядел посапывающую рядом
тысячедолларовую проститутку, совершенно неотличимую в полутьме от
Клаудии Шиффер, протянул руку к лежащему на тумбочке мобильнику и
прохрипел:
- Але.
- Что, опять с перепою? - жизнерадостно заорал Морковин. - Забыл,
что на барбекю едем? Давай спускайся быстро, я уже внизу. Азадовский
ждать не любит.
- Сейчас, - сказал Татарский. - Только в душ зайду.

Осеннее шоссе было пустынным и печальным. Особенно грустно делалось
оттого, что деревья по его бокам были еще зелеными и выглядели вполне
по-летнему, но было ясно, что лето кончилось, так и не выполнив ни
одного из своих обещаний. В воздухе висело какое-то смутное предчувствие
зимы, снегопада и катастрофы, - Татарский долго не мог понять источника
этого ощущения, пока не обратил внимания на инсталляции у обочины. Через
каждые полкилометра машина проносилась мимо рекламы "Тампакса" -
огромного фанерного щита, на котором была изображена пара белых
роликовых коньков, лежащих на девственно-чистом снегу. С предчувствием
зимы все стало ясно, но было по-прежнему непонятно, откуда берется
всепроникающая тревожность. Татарский решил, что они с Морковиным попали
в одну из депрессивных психических волн, носящихся над Москвой и
окрестностями с самого начала кризиса. Природа этих волн была
необъяснима, но в их существовании у Татарского не было никаких
сомнений, поэтому он немного обиделся, когда его слова вызвали у
Морковина смех.
- Насчет снега ты правильно просек, - сказал тот. - А вот насчет
волн каких-то... Ты приглядись к этим щитам. Ничего не замечаешь?
Возле следующего щита Морковин притормозил, и Татарский вдруг
заметил большое граффити, нанесенное кроваво-красным распылителем поверх
коньков и снега: "Банду Эльцина под суд!"
- Точно, - сказал он восхищенно. - Ведь и на остальных то же самое
было! На прошлом - серп и молот, на позапрошлом - свастика, а до этого -
что-то про чурок... Обалдеть. Ведь ум просто отфильтровывает - не
замечаешь. А цвет-то, цвет! Кто придумал?
- Будешь смеяться, - ответил Морковин, набирая скорость. - Малюта.
Правда, тексты мы почти все переписали. Уж больно страшно было. Но идея
осталась. Как ты любишь выражаться, формируется ассоциативное поле:
"критические дни - может пролиться кровь - Тампакс - ваш щит против
эксцессов".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88