Еще на нем помещалось какое-то странное устройство - небольшая
металлическая коробка со стеклянной панелью сверху. Над столом висела
большая картина, которая сначала показалась Татарскому гибридом
соцреалистического пейзажа с дзенской каллиграфией. Она изображала угол
тенистого сада, где поверх кустов шиповника, вырисованных с
фотографической точностью, был небрежно намалеван сложный иероглиф,
покрытый одинаковыми зелеными кружками.
- Что это такое?
- Президент на прогулке, - сказал Морковин. - Азадовский подарил
для государственного настроя. Вон, видишь, на скелетоне галстук? И еще
значок какойто - он прямо на фоне цветка, так что приглядеться надо. Но
это уже фантазия художника.
Оторвавшись от картины, Татарский заметил, что они с Морковиным в
кабинете не одни. На другом конце просторной комнаты помещалась стойка с
тремя плоскими мониторами и эргономическими клавишными досками, провода
от которых уходили в обитую пробкой стену. За одним из мониторов сидел
паренек с пони-тэйлом и неторопливыми движениями руки пас мышку на
скудном сером коврике. Уши парня были проткнуты не меньше чем десятью
мелкими серьгами, и еще две проходили через левую ноздрю. Вспомнив совет
Морковина колоть себя чем-нибудь острым при появлении мысли об
отсутствии какой-либо опоры у всеобщего порядка вещей, Татарский решил,
что дело тут не в чрезмерном увлечении пирсингом, а в том, что из-за
близости к техническому эпицентру происходящего парень с пони-тэйлом
просто ни на секунду не вынимает из себя булавок.
Сев за стол, Морковин поднял трубку белого телефона и отдал
короткое распоряжение.
- Сейчас твой соавтор подойдет, - сказал он Татарскому. - Ты здесь
еще не был? Вот эти терминалы идут на главный рендер. А этот юноша - наш
главный дизайнер Семен Велин. Ощущаешь ответственность?
Татарский несмело подошел к парню за компьютером и поглядел на
экран, где дрожала тонкая сетка синих линий. Линии соединялись в подобие
проволочного каркаса двух ладоней, сложенных домиком, так, что
соприкасались только их средние пальцы. Они медленно вращались вокруг
невидимой вертикальной оси. Чем-то неуловимым картинка напоминала кадр
из малобюджетного фантастического фильма восьмидесятых годов. Парень с
пони-тэйлом двинул мышь по коврику, потыкал стрелкой курсора в колонки
меню, возникшие в верхней части экрана, и наклон рук изменился.
- Я ведь говорил, сразу надо было золотое сечение забить, - сказал
он, поворачиваясь к Морковину.
- Ты про что? - спросил Морковин.
- Про угол между ладонями. Надо было его сделать таким же, как в
египетских пирамидах. У зрителя будет возникать безотчетное ощущение
гармонии, мира и счастья.
- Чего ты с этим старьем возишься? - спросил Морковин.
- Идея хорошая была насчет крыши. Все равно вернемся.
- Ладно, - согласился Морковин, - забивай свое золотое. Пусть ботва
расслабится. Только в сопроводительных документах про это не пиши.
- Почему?
- Потому, - сказал Морковин. - Мы-то с тобой знаем, что такое
золотое сечение. А в бухгалтерии, - он кивнул головой вверх, - могут
смету не утвердить. Решат, что, раз золотое, дорого. На Черномырдине
сейчас экономят.
- Понял, - сказал парень. - Я тогда просто углы заложу. Позвони,
чтоб корневую открыли.
Морковин подтянул к себе красный телефон.
- Алла? Это Морковин из анально-вытесняющего. Открой корневую
директорию на пятый терминал. У нас там косметический ремонт. Хорошо...
Он положил ладонь на прозрачную панель странного прибора, и по
стеклу прошла полоса яркого света.
- Есть, - сказал Морковин. - Подожди, Алла, у тебя Семен что-то
спросить хочет.
Парень в белом халате перехватил трубку:
- Аллочка, привет! Посмотри уж заодно, какая у Черномырдина
волосатость? Чего? Нет, в том-то и дело - мне для полиграфии. Хочу сразу
цветопробы сделать. Так, пишу - тридцать два эйч-пи-ай, курчавость ноль
три. Доступ дала? Тогда все.
- Слушай, - тихо спросил Татарский, когда Семен вернулся за свой
терминал, - а что это значит - "из анально-вытесняющего"?
- Так наш отдел называется.
- А почему такое название странное?
- Ну, это общая теория выборов, - наморщился Морковин. - Короче,
всегда должно быть три вау-кандидата - оральный, анальный и вытесняющий.
Только ты меня не спрашивай, что это значит, у тебя допуска пока нет. Да
я и сам плохо помню. Могу только сказать, что в нормальных странах
обходятся оральным и анальным, потому что вытеснение завершено, а у нас
все только начинается и вытесняющий нужен. Мы на него кладем пятнадцать
процентов в первом туре. Если тебе интересно, могу допуск выписать.
Зайдешь к Марлену в отдел народной души, он тебе объяснит.
- Ладно, - сказал Татарский, - Бог с ним.
- Правильно. На фиг тебе надо мозги размножать за такую зарплату.
Чем меньше знаешь, тем легче дышишь.
- Точно, - сказал Татарский, отметив про себя, что, если "Давидофф"
начнет выпускать брэнд "ultra lights", лучше слогана не найти.
Морковин раскрыл папку и вооружился карандашом. Из деликатности
Татарский отошел к стене и стал изучать пришпиленные к ней кнопками
бумаги и картинки - их было множество. Сначала его внимание привлек
большой плакат с Антонио Бандерасом в голливудском шедевре "Степан
Бандера". Бандерас, романтически небритый, с футляром от огромной
бандуры в руке, стоял на окраине условной Жмеринки и грустно смотрел на
разбитую "тридцатьчетверку" в крапивно-подсолнуховом чаппарале.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88