Надо было срочно
чем-то себя занять.
- Звонить, - прошептал он. - Кому? Гирееву! Он знает, что делать.
Долгое время трубку никто не брал. Наконец, на пятнадцатом или
двадцатом гудке, Гиреев хмуро отозвался:
- Алло.
- Андрюша? Здравствуй. Это Татарский.
- Ты знаешь, сколько сейчас времени?
- Слушай, - торопливо заговорил Татарский, - у меня беда. Я кислоты
обожрался. Специалисты сказали, пять доз. Колбасит, короче, по всему
мясокомбинату. Что делать?
- Что делать? Не знаю, что делать. Я в таких случаях мантру читаю.
- Можешь мне дать?
- Как я тебе дам. Передача нужна.
- А таких нет, чтобы без передачи?
Гиреев задумался.
- Сейчас, подожди минуту, - сказал он и положил трубку на стол.
Несколько минут Татарский вслушивался в далекие звуки, которые
приносил по проводу электрический ветер. Сначала были слышны обрывки
разговора, надолго вклинился раздраженный женский голос, а потом все
покрыл резкий и требовательный детский плач.
- Записывай, - сказал наконец Гиреев. - 0м мелафефон бва кха ша.
Повторяю по буквам: о-эм...
- Записал, - сказал Татарский. - Что это значит?
- Неважно. Концентрируйся чисто на звуке, понял? Водка у тебя есть?
- Вроде была. Две бутылки.
- Можешь смело выпить. С этой мантрой очень хорошо. Через час все
пройдет. Завтра позвоню.
- Спасибо. Слушай, а кто это там плачет?
- Сын, - ответил Гиреев.
- У тебя сын есть? Не знал. Как зовут?
- Намхай, - недовольно ответил Гиреев. - До завтра.
Положив трубку, Татарский кинулся на кухню, быстро пришептывая
полученное заклинание. Достав бутылку "Абсолюта", он в три приема выпил
ее из стакана, запил холодной заваркой и пошел в ванную - в комнату
возвращаться было страшно. Сев на край ванны, он уставился в дверь и
зашептал:
- 0м мелафефон бва кха ша, ом мелафефон бва кха ша...
Предложение было настолько труднопроизносимым, что ни на какие
другие мысли ума уже не хватало. Прошло несколько спокойных минут, и
теплая волна опьянения разлилась по телу. Татарский уже почти успокоился
и вдруг заметил знакомое мерцание на периферии взгляда, сжал кулаки и
зашептал мантру быстрее, но новый глюк уже было не остановить.
В том месте, где только что была дверь ванной, вспыхнуло нечто
вроде салюта, а когда красно-желтый огонь чуть угас, он увидел перед
собой пылающий куст. Его ветви обвивало яркое пламя, словно он был облит
пылающим бензином, но широкие темно-зеленые листья не обгорали в этом
огне. Как только Татарский рассмотрел куст в подробностях, из его
середины к нему протянулась рука, сжатая в кулак. Татарский покачнулся и
чуть не свалился в ванну спиной. Кулак разжался, и Татарский увидел на
ладони перед своим лицом маленький мокрый огурец в пупырышках.
Когда куст исчез, Татарский уже не помнил, взял он огурец или нет,
но во рту ощущался явственный соленый привкус. Возможно, это была кровь
из надкушенной губы.
- Не, Гиреев, не катит твоя мантра, - прошептал Татарский и пошел
на кухню.
Выпив еще водки (для этого пришлось сделать усилие), он вернулся в
комнату и включил телевизор. Раздалась торжественная музыка, синее пятно
на экране расплылось и превратилось в изображение. Передавали какой-то
концерт.
"Го-осподи, к тебе воз-звах!" - вращая выпученными глазами, пропел
человек с напудренным лицом, в бабочке и перламутровом жилете под
фраком. Во время пения он странно отгребал ладонью, словно его куда-то
сносил невидимый поток горнего эфира.
Татарский щелкнул пультом, и человек в бабочке угас. "Помолиться,
что ли? - подумал он. - Вдруг поможет..." Ему вспомнился человечек с
барельефа, воздевавший руки к звездному небу.
Выйдя в центр комнаты, он с трудом встал на колени, сложил руки на
груди и поднял взгляд в потолок.
- Господи, к Тебе воззвах, - сказал он тихо. - Я так виноват перед
Тобой. Я плохо и неправильно живу, я знаю. Но я в душе не хочу ничего
мерзкого, честное слово. Я никогда больше не буду есть эту дрянь. Я... Я
просто хочу быть счастливым, а у меня никак не получается. Может, так
мне и надо. Я ведь ничего больше не умею, кроме как писать плохие
слоганы. Но Тебе, Господи, я напишу хороший - честное слово. Они ведь
Тебя совершенно неправильно позиционируют. Они вообще не въезжают. Вот
хотя бы этот последний клип, где собирают деньги на эту церковь. Там
стоит такая бабуля с ящиком, и в него сначала кладут рубль из
"запорожца", а потом сто баксов из "мерседеса". Мысль понятная, но как
позиционирование это совершенно не катит. Ведь тому, кто в "мерседесе",
западло после "запорожца". Коню ясно. А как target group нам нужны
именно те, кто в "мерседесах", потому что по отдаче один в "мерседесе" -
это как тысяча в "запорожцах". Надо не так. Сейчас...
Кое-как встав с коленей, Татарский добрел до стола, взял ручку и
прыгающим паучьим почерком записал:

Плакат (сюжет клипа): длинный белый лимузин на фоне Храма
Христа Спасителя. Его задняя дверца открыта, и из нее бьет свет.
Из света высовывается сандалия, почти касающаяся асфальта, и рука,
лежащая на ручке двери. Лика не видим. Только свет, машина, рука и
нога. Слоган:
ХРИСТОС СПАСИТЕЛЬ
СОЛИДНЫЙ ГОСПОДЬ ДЛЯ СОЛИДНЫХ ГОСПОД.
Вариант:
ГОСПОДЬ ДЛЯ СОЛИДНЫХ ГОСПОД.

Бросив ручку, Татарский поднял заплаканные глаза в потолок.
- Господи, Тебе нравится? - тихо спросил он.

ВОВЧИК МАЛОЙ
Божья любовь к человеку проявляется в великом и невыразимом в
словах принципе "все-таки можно".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88