В определенном смысле мы с Джимми были предназначены друг для друга.
Встретились бы мы или нет, понравились бы мы друг другу или нет, но мы
обязаны были бы произвести на свет минимум одного ребенка. Такова была
рекомендация Корабельного Евгеника. Но это - почти механический процесс,
не имеющий никакого отношения ни к совместной жизни, ни тем более к любви.
И это прекрасно, что, узнав друг друга, мы смогли полюбить. В четырнадцать
лет любовь еще не зрела, но не вечно же нам будет по четырнадцать лет.
Официально мы еще не были взрослыми, но мы нуждались во взаимной
поддержке, и к тому времени я уже не видела особого смысла в суровом
соблюдении всех канонов. Если мы не вернемся на Корабль, то какое кому до
нас дело? А если мы все-таки вернемся, то официально станем взрослыми, и
вопрос вообще снимается.
И мы занимались любовью в палатке, под стук дождя и завывание ветра,
и в объятиях друг друга мы чувствовали себя в безопасности. Это было
здорово! Ни один из нас не знал - что и как нужно делать, только
теоретически, и мы были неуклюжи, словно слепые котята. Но платой за нашу
неопытность была радость познания, и в самой высшей точке наслаждения
таился намек на нечто еще не достигнутое.
Позже, когда мы тихо лежали, обнявшись, Джимми спросил:
- Ну, как оно было?
- Нужна постоянная практика, - ответила я. И, уже засыпая, добавила:
- Это здорово утешает.

На следующую ночь мы привязали лошадей в лесу - за много миль от того
места, где разбивали лагерь вчера. Достигнув склона гигантской горы в
конце дня, мы затем прокрались сквозь подлесок - посмотреть на армейский
комплекс. Внизу, в чаще между холмов, купаясь в золотистом закатном свете,
лежал городок. На окраине его, ближе к нам, находилась наша цель - военная
база, которая, как и положено, охранялась часовыми со всех сторон, а на
плацу стоял тот самый разведкорабль.
- Любопытство, понимаешь, меня одолело, - рассказывал Джимми, -
откуда у них взялся разведкорабль. Я туда прокрался, чтобы все
рассмотреть, и попался по глупости, совершенно случайно.
С трех сторон плац окружали здания. Открытый торец его был дальним от
нас и, соответственно, ближайшим к городку. Среди построек базы росло
несколько деревьев, и вся ее территория была обнесена частоколом из
металлических пик. От ограды до ближайших зданий было примерно футов сто.
Джимми показал сквозь листву:
- Видишь, вон там, прямо, двухэтажный дом? Это их штаб. Они меня
держали там, пока из города не прибыла полиция. Там и должно быть мое
снаряжение.
Двухэтажное из красного кирпича здание штаба было самым большим на
базе. Остальные постройки почти все были одноэтажными - казармы, конюшни и
прочее.
Мы засекли, сколько времени нужно часовым для обхода, - медленным
шагом они промеряли свои участки из конца в конец минут за двадцать,
останавливаясь поболтать при встрече на границе участков. Так они коротали
дежурство.
- Если даже мы оглушим часового, больше чем на двадцать минут
рассчитывать нельзя, - сказала я.
- Да, - согласился Джимми. - Но лучше никого не глушить, а проскочить
незаметно.
Все тщательно осмотрев, мы уползли обратно в лес, к привязанным
лошадям, и наскоро перекусили. Ошибка Джимми заключалась в том, что он
сунулся в лагерь слишком рано, когда часовые были настороже. Оба мы устали
от езды верхом и поэтому отправились спать задолго до темноты.
Проснулась я от толчка.
- Подъем, - шепнул Джимми. - Пора.
Мы не пожалели времени, чтобы спуститься с горы как можно тише. Я
радовалась, что рядом со мной идет Джимми, вместе мы составляли отряд, и я
чувствовала себя тигром и "сущей фурией" в гораздо большей степени, чем
если бы шла на штурм базы в одиночку.
От кустарников до ограды было футов двадцать расчищенного
пространства, и мы скорчились на последней линии кустов, с трудом различая
в темноте за оградой контуры двухэтажного здания.
- Тихо, ш-ш-ш, - прошипел Джимми, сжав мою руку. - Часовой...
Дождавшись, когда часовой прошел мимо, мы, пригнувшись, подбежали к
ограде. Джимми подсадил меня, и я ухватилась за острые кончики пик.
Последовал толчок вверх, я подтянулась, встала на верхнюю связку между пик
и легко соскочила на землю; только одна штанина, зацепившись, слегка
порвалась.
Осмотревшись по сторонам и прислушавшись - не насторожил ли кого шум
моего падения, я повернулась к ограде и просунула на ту сторону сцепленные
в замок руки. Джимми встал на них одной ногой, я подтолкнула его вверх, и
он без труда перелетел на мою сторону. Приземлился он, правда, потяжелее,
чем я, но сразу вскочил, и мы, не теряя ни секунды, помчались в тень
здания штаба.
Над нашими головами неслись клочья облаков; лунный свет, и без того
тусклый, то и дело пропадал, заслоненный серой пеленой туч.
Джимми шел первым. Осторожно завернув за угол здания, мы увидели
пустынный плац и пару слабых огоньков в домах по сторонам. Стоящий на
грязной площадке разведкорабль был едва различим. Заглянув за следующий
угол, мы, словно призраки, проскользнули вдоль фасада штабного здания.
- Там должен дежурить один человек, - сказал Джимми. - Его кабинет
сразу за дверью, справа.
Он показал на окно над нашими головами, оно слабо светилось, и на
потолке комнаты маячила тень. Мы поднялись на крыльцо, бесшумно
просочились в дверь и вытащили пистолеты. Холл был темен и тих, но дверь в
комнату направо была открыта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84