Это Папа обещал мне давно.
- Ой, Папа! - воскликнула я. - А в какую квартиру мы поедем?
Население Корабля сейчас составляет примерно тридцать тысяч человек.
Когда-то Корабль перевозил раз в тридцать больше, плюс груз, и я до сих
пор не понимаю, как здесь могло разместиться столько людей. И хотя мы с
тех пор расселились пошире, заполнив некоторое добавочное пространство,
пустующие квартиры есть во всех Куодах. Если бы мы с Папой захотели, то
могли бы переехать в соседнюю.
И тут Папа сказал так, словно это не имело ровно никакого значения:
- Это огромная квартира в Гео-Куоде...
И от моего ликования ничего не осталось.
Я резко отвернулась, почувствовав головокружение, потом села. Пол
уходил из-под ног. Папа не просто хотел, чтобы я покинула дом. Он хотел
лишить меня той ненадежной устойчивости быта, которую я создала для себя.
До девяти лет у меня не было ничего, а теперь Папа хотел, чтобы я бросила
все, что с тех пор сумела построить.
Даже сейчас мне нелегко вспоминать. Не будь это так важно, я
перескочила бы через этот эпизод, не удостоив его и словом. Мне было очень
одиноко в девять лет - я жила в интернате, под присмотром, с четырнадцатью
другими детьми, выслушивала нотации о том, что можно и чего нельзя,
видела, как сменяет друг друга целая череда воспитательниц, и чувствовала
себя всеми покинутой. Так продолжалось почти пять лет, и наконец настал
момент, когда я уже была не в силах там находиться. Я сбежала. Села в
челнок - не помню сейчас, как я узнала, куда мне ехать, - и отправилась на
встречу с Папой. Всю дорогу я представляла, что я скажу ему и что скажет
он, переволновалась, и в конце концов, когда мы встретились, я могла
только плакать и икать, не в силах остановиться.
- Что случилось? - спрашивал Папа, тщетно пытаясь добиться от меня
ответа. Он достал платок, вытер мне лицо, но лишь с большим трудом сумел
меня успокоить и выяснить, что же я хочу ему сказать. На это потребовалось
немало времени.
- Я страшно огорчен, Миа, - серьезно сказал он. - Я совершенно не
понимал, что происходит. Мне казалось, что в интернате с другими детьми
тебе должно быть лучше, чем жить здесь со мной одной.
- Нет, - отвечала я. - Я хочу жить с тобой, Папа.
На секунду он задумался, затем слегка кивнул и сказал:
- Ладно. Я позвоню в интернат, предупрежу, чтобы они не волновались.
А то подумают, что ты потерялась.
Альфинг-Куод стал тогда одной из самых надежных основ в моей жизни.
Нельзя рассчитывать на интернат или на воспитательницу, но на Куод или на
отца рассчитывать можно наверняка. И вот теперь Папа хотел, чтобы мы
покинули одну из моих опор. А Гео-Куод находился даже не на Четвертом
Уровне. Он был на Пятом.
Корабль разделен на пять уровней. Первый Уровень в основном занят
техническими службами - Инженерная, Спасательные средства, Конвертеры,
Двигатель и прочее. Второй - Администрация. На Третьем - почва и холмы,
настоящие деревья и трава, песок, животные и растения, - там нас, ребят,
готовят перед тем, как выбросить на планету на Испытание. Четвертый и
Пятый Уровни - обитаемые, и Пятый - самый последний. Все наши ребята
знали, что если ты живешь на Пятом Уровне, то ты немногим лучше грязееда,
ты - не совсем человек...
Я долго сидела в своем кресле, размышляя и стараясь прийти в себя.
- Неужели ты всерьез говоришь про Пятый Уровень? - спросила я,
надеясь, что, может быть, Папа пошутил, - но все же я не очень-то на это
рассчитывала, скорее просто пыталась подольше не смотреть фактам в лицо.
- Разумеется, всерьез, - сказал Папа совершенно спокойно.
- Мне долго пришлось искать, пока я нашел эту квартиру. Видишь, я уже
начал готовиться к переезду. Тебе там должно понравиться. Я даже знаю, там
в школе есть мальчик примерно твоего возраста, который немного тебя
обогнал. Так что у тебя будет шанс поусердствовать, вместо того, чтобы
плавать здесь по мелководью. А то ты совсем никакой конкуренции не
испытываешь.
Мне было страшно, и поэтому спорила я отчаянно, называя подряд все
места, куда мы могли переехать - в пределах Альфинг-Куода. Я даже
заплакала - что случалось теперь не так уж часто, - но Папа был
непоколебим. Наконец, я провела рукой по лицу, вытерла слезы и, сложив на
груди руки, заявила:
- Я не сдвинусь с места...
Но это была неправильная тактика по отношению к Папе. Он лишь
убедился в том, что я упрямая девчонка, хотя это было уже не упрямство. Я
боялась и была уверена, что, если мы переедем, там мне никогда не будет
так хорошо, как здесь. Но я не могла сказать этого Папе, я не могла
признаться ему, что боюсь.
Он подошел к креслу, в котором я сидела, вызывающе скрестив руки, с
застрявшими в уголках глаз слезинками, и положил ладони мне на плечи.
- Миа, - произнес Папа, - я понимаю, что тебе нелегко переезжать. Но
меньше чем через два года ты будешь сама себе хозяйкой, будешь жить где
пожелаешь, и делать что захочешь. Но если ты сейчас не можешь принять
неприятное для тебя решение, то какой же ты будешь взрослой? А теперь, -
резко добавил он, - никаких споров. Я переезжаю. У тебя есть выбор: либо
переезжай вместе со мной, либо перебирайся в интернат здесь, в
Альфинг-Куоде.
В интернате я уже жила и возвращаться туда не имела ни малейшего
желания. Я хотела остаться с Папой. В конце концов я решилась.
Насухо вытерев глаза полой рубашки, я медленно вернулась во двор
Куода. Обе игры в футбол уже кончились, и весь двор превратился в
калейдоскоп разбросанных повсюду разноцветных рубашек и шорт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84