Ну, так и есть:
- Как я попала сюда?
- На спасательной шлюпке. Судьба корабля неизвестна, но о ней
нетрудно догадаться: от хорошей жизни на шлюпках в открытый космос не
выходят. Если не секрет, что это был за корабль? И откуда вы летели?
И тут возникла заминка. Маленькая такая заминка, неуловимая, но
несомненная для цепкого восприятия медика.
- Не знаю. Я последние две недели болела - не помню ничего...
Она уклонилась. Уклонилась от самого безобидного вопроса, за которым
вовсе не было какой-то задней мысли.
- Однако то, что вы болели именно две недели, вы помните... Впрочем,
хотя вы и в тюрьме, - но отнюдь не в качестве осужденной. И уж во всяком
случае я - не следователь. Так что воля ваша.
Некоторое время они молчали. Клеменс, отвернувшись, перебирал на
столике инструменты.
- А где остальные? Те, что были со мной в шлюпке? - спросила Рипли.
Врач наконец вложил шприц в гнездо, тщательно упаковал аптечку. И
только после этого оглянулся через плечо.
- Им не повезло, - просто сказал он.
Оба они знали, что это означает. Однако спустя некоторое время
женщина все же решилась уточнить:
- Они...
- Да. Погибли.
Они снова помолчали. Потом врач, все еще стоявший спиной к Рипли,
уловил за собой какое-то движение.
- Мне надо идти... Идти к шлюпке.
- Послушайте, транквилизатор, конечно, творит чудеса, но ходить вам я
все же пока не...
Шорох отодвигаемой ткани, скрип койки за его спиной... Врач
обернулся.
Рипли стояла перед ним, выпрямившись во весь рост. И ничего теперь не
прикрывало ее тело, даже простыня.
У Клеменса перехватило дыхание.
Нет, конечно, он уже видел ее наготу - в те первые минуты, когда,
спешно вскрывая саркофаг, определял, кто живой, кто мертвый, и какая
помощь потребуется живым, если они есть. Но на тот момент никаких иных
мыслей, кроме связанных с медициной, не возникало: пациент есть пациент.
Однако сейчас...
Без тени испуга или смущения она выдержала его взгляд.
- Вы дадите мне одежду? Или мне идти так?
Нет, не бесстыдство светской львицы сквозило в ее позе - четкое
осознание некой цели, Долга (да, именно с большой буквы!), который нужно
выполнить во что бы то ни стало. Да, ради этого она действительно готова
была пройти обнаженной сквозь ряды уголовников - с тем же осознанием
необходимости, как пройдет она босиком по раскаленным углям, если
возникнет в том нужда.
И врач понял, что остановить ее он не в силах. А еще к нему откуда-то
из глубины пришла вдруг ясная уверенность в том, что женщина эта обречена.
И он даже не удивился этой своей уверенности.
Покорно он шагнул к стене, раскрыл встроенный шкафчик. Внутри
оказалась обувь, белье, рабочий комбинезон.
- Учитывая характер здешних э-э-э... туземцев, я бы предложил вам
все-таки одеться. Иначе реакция их будет непредсказуемой, а точнее, вполне
предсказуемой. Ведь никто из них многие годы не видел женщин...
Не глядя на Рипли, врач подал ей одежду.
- Между прочим, и я тоже, - прошептал он так тихо, что едва услышал
сам себя.

5
Когда они вышли за пределы госпиталя, Рипли сразу поняла, куда она
попала. Какая-то громада стальных конструкций, местами изъеденная
ржавчиной, пересечение различных ярусов, шахтные колодцы, рельсы,
направляющие... Все это явно было предназначено для жизни и работы
огромного количества людей. Именно "было", потому что сейчас на всей
обстановке лежала явственная печать запустения.
- Сейчас здесь всего 25 человек, а сравнительно недавно было пять
тысяч! - рассказывал ей врач, когда они шли по коридору, время от времени
прижимаясь к стене или наклоняя голову, когда свободное пространство перед
ними оказывалось перегорожено ржавой трубой, балкой или еще каким-нибудь
металлоломом.
- Почему?
- Так уж получилось...
Рипли в очередной раз пригнулась и, следуя за Клеменсом, почти
ползком двинулась по резко сузившемуся тоннелю.
- Быстрей, быстрей, не останавливайтесь, скоро можно будет встать. -
Клеменс перемещался гораздо легче ее: он, конечно, знал здесь все как свои
пять пальцев. О заданном вопросе он как будто забыл, но когда женщина уже
подумала, что он вообще отвечать не будет, последовал ответ:
- У нас было литейное предприятие, Рипли. Добывали олово из недр
Ярости. Впрочем, и сейчас добываем, но это уже так - чуть ли не для
собственного развлечения. Его стоимость едва окупает содержание тюрьмы. А
раньше все было поставлено на широкую ногу: трижды списанная дешевая
техника, дешевый труд заключенных... Как при такой дешевизне Компания
умудрилась прогореть - ума не приложу! Надо было уж очень постараться. Так
или иначе, однажды было решено, что добыча олова здесь экономически
невыгодна. И почти все перебазировали: и производство, и тех, кто трудился
на нем. Сейчас вы увидите лишь остатки былой роскоши. Вот сюда, в эту
дверь.
За дверью - огромной, железной, с массивными запорами - был цех.
Клеменс шагнул туда и будто растворился в мерцающем свете, исходящем от
плавильных печей. Женщина тоже сделала шаг следом - но вдруг остановила
занесенную над порогом ногу.
- В чем дело? - врач снова возник в проеме двери, озаренный красным
сиянием, словно дьявол, выглядывающий из ада.
- Вы назвали мое имя - Рипли, - отчетливо выговаривая слова,
произнесла женщина. - Откуда вам оно известно?
Клеменс удивленно глянул на нее:
- Нам удалось спасти ваш бортжурнал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59