Причем, скажу
тебе честно, считали не зря! Но как-то раз, уже на первом году моей
самостоятельной практики, случилось то, чего не могло не случиться. Я как
раз отбывал 36-часовое врачебное дежурство - знаешь, такое бывает у
молодых медиков: им специально устраивают проверки на прочность. Короче
говоря, "чтоб служба медом не казалась..." Ну и, как ты уже догадалась,
все эти тридцать шесть часов я провел "под кайфом", да еще и спирт
хлестал, словно лошадь - воду... А когда я проснулся, мне рассказали...
Именно рассказали, сам я не помню ничего, хотя участвовал во всех этих
событиях и, возможно, даже и не совершил ошибок... - Он перевел дыхание: -
В общем, на ближайшем заводе произошел взрыв, и к нам в больницу привезли
свыше сотни пострадавших. Тридцать человек из них погибли. По официальной
версии из-за того, что я назначил им неправильную дозу болеутоляющего.
Возможно, конечно, что они умерли от последствий взрыва... Впрочем, одно
другому не мешает. Я оказался в положении стрелочника, который во всем
виноват. Я и был виноват, наверное...
На губах Клеменса мелькнула легкая усмешка.
- Вот так я и получил семь лет. И считаю, что еще легко отделался.
Усмешка сменилась гримасой, похожей на оскал.
- Во всяком случае, от морфия меня отучили, - резко закончил он.
- Ты сидел здесь?
Врач ответил, не повернувшись к Рипли. Казалось, он, впав в транс,
разговаривает сам с собой, и этот вопрос он, наверное, воспринял как
прозвучавший изнутри.
- Да... Поэтому я хорошо знаю этих ребят. Когда они решили остаться -
остался и я. По крайней мере, среди изгоев я сам себя изгоем не чувствую.
А приличного назначения мне бы все равно не получить...
И - все. Бесстрастность исчезла из голоса. Клеменс встряхнул головой,
словно сбрасывая оцепенение.
- Ну что? - он посмотрел на Рипли затравленным взглядом. - Теперь,
когда ты узнала все это, позволишь ли ты мне сделать вот эту инъекцию?
Вместо ответа Рипли, закатав рукав куртки, протянула ему руку для
укола. Торопясь, врач поднес к коже старинный игольчатый шприц. Пальцы его
слегка дрожали.
- А теперь я тоже расскажу тебе мою собственную тайну, Клеменс.
Слушай...
Она вдруг остановилась, почуяв неладное. Трудно сказать, зрение, слух
или острый запах чужой плоти предупреждали ее об опасности.
Запах чужой плоти...
Чужой...
В это время Голик уже мелко трясся отчаянной дрожью в своем блоке. Он
раньше всех заметил, как из квадрата вентиляционного хода под потолком
бесшумно опустилась на жгутах щупалец громадная туша, бесформенная и
вместе с тем сохраняющая какое-то жуткое изящество. Дикий страх чуть не
швырнул его с воплем к выходу, но инстинкт самосохранения сработал
безошибочно, пригвоздив к месту и сковав ужасом готовую заорать глотку.
Лишь высокий, беспомощный писк срывался с его закушенных губ, но он,
должно быть, оказался неслышим для чудовища, воспринимавшего звуки в ином
регистре.
А Клеменс так ничего и не успел понять. Он даже не заметил, как
сквозь клеенчатый занавес проступил силуэт взметнувшейся на дыбы твари, он
стоял к занавесу спиной. Затем пленка раздалась в стороны звездчатым
отверстием, пропуская рванувшегося вперед Чужого; страшные клыки впились
Клеменсу в голову, щупальца охватили плечи... А мгновение спустя из
продавленного виска хлынула кровь - и лицо врача стало мертвым еще до
того, как на нем проявилось удивление. И Чужой вздернул вверх и перебросил
через стенку блока уже лишь тело Клеменса, а не его самого.
Задетый случайным ударом, инструментальный столик взмыл до потолка и
пронесся по всему госпиталю, расшвыривая по сторонам свое содержимое,
словно бомба - осколки.
Обработанным движением Рипли упала на четвереньки, перекатом ушла от
просвистевшего в воздухе щупальца и поднялась уже по другую сторону блока
- но второе щупальце слепым взмахом подсекло ее под колени, снова сбивая с
ног.
Коротко простонав, Рипли рухнула на пол. "Все. Конец", - тупо и
безнадежно пронеслось у нее в голове. Чужой был уже рядом.
Раньше ей тоже раз-другой приходилось видеть его столь же близко, но
тогда у нее в руках было оружие и весь контакт занимал доли секунды.
Успеешь выстрелить - живи дальше, не успеешь... А теперь ей явно не
успеть. Да и нечем "успевать": руки ее пусты.
Чужой на этот раз почему-то медлил. Отстраненно, словно речь шла не о
ней, Рипли подумала, что вряд ли вообще кто-либо в мире видел то, что
сейчас наблюдает она. Слишком уж мгновенно обычно проходит атака.
С тем же неживым металлическим скрипом, который столько раз слышался
ей в ночных кошмарах, распахнулась многозубая пасть - с клыков капала
вязкая слюна... Рипли отшатнулась, бледнея, отчетливо поняв, что это -
последнее, что она видит в жизни.
Страшная голова придвинулась вплотную. С булькающим звуком челюсти
раскрылись еще шире - что-то зашевелилось в темных глубинах пасти. Язык?
Рипли почему-то представилось, что язык Чужого будет похож на змеиный:
тонкое раздвоенное жало, трепещущее от вожделения близкой добычи.
Нет, это был не язык...
То, что выдвинулось из недр Чужого, не имело вообще никаких аналогов.
Она уже видела это - матка Чужих пыталась достать ее, Рипли, засевшую
внутри тяжелого погрузчика...
Медленно, словно исследуя, выдвинувшийся "поршень" покачивался
влево-вправо, едва не касаясь щеки Рипли. Женщине лишь нечеловеческим
усилием удавалось сдерживать крик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59