От напряжения уже становилось тяжело дышать. Он решительно поступил с доктором Сен-Онже, но не слишком ли он поторопился? Эта мысль не давала покоя Дэвиду. Любой кризис в мчащейся неотложке неизмеримо труднее локализовать, чем в больничных условиях. За годы обучения и врачебной практики он научился быстро и безошибочно принимать решения. Но тут был особый случай.
– Кристина? – Он осторожно сжал ее руку. Она никак не реагировала. – Давай еще раз проверим оборудование, – обратился он к медику, сопровождавшему его. Так, чтобы Дэвид не заметил, мужчина, бывший санитар во Вьетнаме, состроил недовольную гримасу. Мало того, что он впервые имел дело с инструментом для сверления трепанационных отверстий, так еще Дэвид в третий раз устраивал ему проверку.
Иногда, когда Кристина не могла его слышать, Дэвид поворачивался к ней спиной и шептал названия инструментов и лекарств. Санитар всякий раз показывал их или сигнализировал, что точно знает, что это такое. Скальпели, сверла, анестетик, ларингоскоп, трубки, дыхательный мешок, адреналин, кортизон, отсасывающие катетеры, внутрисердечная игла... Они приготовились к худшему.
За миль пятнадцать до больницы Дэвид принялся через каждую минуту спрашивать, долго ли им еще ехать, и не слыша ответа, продолжал бормотать себе под нос, глядя на лицо Кристины.
– Пульс: сто десять и устойчивый... дыхание: двадцать... давление: сто шестьдесят на шестьдесят... зрачки: четыре миллиметра, одинаковые и реагирующие... – Слова сливались в молитву. Медик добросовестно повторял их, записывая в журнал. Никто из мужчин не пытался шутить. Ни одной лишней фразы. Только цифры через каждые две минуты. Пульс... дыхание... кровяное давление... зрачки...
Напряжение возросло, когда они въехали в пригород Бостона. Дэвид уже не мог больше сидеть на одном месте. Он метался внутри машины, проверял и перепроверял показания, не давая Кристине дремать. Нервозность Дэвида передалась его помощнику, который без причины принялся перекладывать инструмент с места на место. Водитель, плотный молодой человек с густыми вьющимися волосами, что-то передал по рации и включил сигнальные огни с сиреной. И что бы там ни случилось у него за спиной, до больницы рукой подать, и уже неважно, что скажет там доктор...
Но вот и больница. "Скорая" быстро развернулась и задним ходом приблизилась к возвышению. Задние двери распахнулись. Сестра вскочила в машину и, мельком взглянув на Кристину, схватила внутривенный мешок. Появившийся за ней санитар ухватился за раздвижные носилки. Последовал быстрый кивок со стороны медика, и они быстрым шагом устремились в отделение неотложной помощи. Сестра, стараясь не отстать, семенила рядом, поддерживая на весу мешок.
Дэвид хотел было последовать за ними, но затем откинулся на сиденье, заметив, что Маргарет Армстронг на полпути встретила санитаров и на ходу начала осматривать Кристину. Ее белый расстегнутый халат развевался за ней, подобно королевской мантии. Каждое ее движение, каждое выражение ее лица производило впечатление полной уверенности и самообладания.
Слава Богу, они успели вовремя. Они в родном доме. Решение действовать, пусть и поспешно, оказалось верным. У Дэвида словно гора свалилась с плеч, и от перевозбуждения его снова затрясло.
Надо доводить дело до конца, решил Дэвид, и направился через пункт распределения больных, где царило настоящее столпотворение, прямо в травматологическое крыло. Он шел и чувствовал (или это только казалось ему?) на себе взгляды всего обслуживающего персонала и пациентов. Феникс, восставший из пепла... Лазарь, воскресший из мертвых...
Остановившись у палаты № 12, Дэвид заглянул внутрь. Она была пуста. Он содрогнулся, вспомнив о ноже Леонарда Винсента, приставленном к его горлу, и о Розетти. Как только Кристине ничто не будет угрожать и он переговорит с доктором Армстронг, первый визит к Терри.
Когда Дэвид приблизился к палате № 1, из нее вышла Армстронг и жестом пригласила войти внутрь. Кристина лежала с открытыми глазами. За морем белых одежд – стажеров, техников, сестер – ее запавшие глаза встретились с его глазами. На миг он увидел в них только боль, но подойдя ближе, заметил искорку... проблеск силы. Она сделала над собой усилие, и ее распухшие бледные губы растянулись в улыбке.
– Мы победили, – прошептала она. – И не нужно сверлить в моей голове дырки.
– Ты была в сознании, – удивленно спросил Дэвид, таращась на нее.
– Почти все время, – еле слышно добавила она. – Я... я рада, что ты здесь.
Ее глаза закрылись. Тонкий как тростник хирург-стажер приблизился к ней, промыл красновато-коричневатым антисептиком участок кожи над ее правой грудью и приготовился подключить систему для внутривенного вливания. Когда мужчина вводил иглу под ключицу, Дэвид поморщился и отвернулся, чтобы встретиться лицом к лицу с Маргарет Армстронг, которая стояла в трех шагах от него и спокойно наблюдала.
– Дэвид, я так рада, что с тобой все обошлось, – сказала она. – Тут про твой вчерашний ночной визит столько всего наговорили, что я не на шутку перепугалась.
– В больнице творится неладное... во многих больницах, по правде говоря. Мне необходимо с вами поговорить, доктор Армстронг, – сказал Дэвид, оборачиваясь и глядя на стажера, который как ни в чем не бывало вживлял пластиковый внутривенный катетер в грудную клетку Кристины. – Что с Кристиной?
– Видишь ли, – ответила доктор Армстронг, беря его под руку и выводя из операционной, – я всесторонне осмотрю ее, как только народ рассосется. Мои первые впечатления подтверждают твои. У нее определенно пробита голова и за ухом скопилась кровь, но судя по всему, в неврологическом плане она стабильна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102