Сказав гиганту, чтобы тот ждал за углом следующего дома, он помог Дэвиду подняться по бетонным ступенькам.
– Старому Леонарду, должно быть, сейчас не сладко, – улыбнулся Джой. – Воображаю, как он крутится в больнице, имея в своем словарном запасе лишь дюжину слов.
Дэвид, стоя на костылях, попытался заглянуть внутрь сквозь стеклянные панели в двери. Даже незначительный поворот вызвал новые приступы тошноты и головокружения. Долгое переохлаждение, пришел он к заключению, каким-то образом влияет на вестибулярный аппарат и способность тела приспосабливаться к резким переменам кровяного давления.
Дом был погружен в темноту, если не считать тусклого света, исходившего из комнаты справа... жилой комнаты, предположил Дэвид. Он взглянул на свои часы. Они показывали почти час ночи.
– Пожалуй, надо звонить, а? – нервно спросил Дэвид.
– Учитывая обстоятельства, я, доктор, думаю, что это самое лучшее ваше решение. Хочется верить, что в операционной такой мандраж вас не бьет.
Дэвид слабо улыбнулся и нажал на звонок. Прошло минуты две-три. За дверью никакого движения. Дэвида снова охватил озноб, ничего общего не имевший с мелкой изморозью, которую гнал ветер. Он снова позвонил. Прошло секунд десять... двадцать.
– Вламываемся? – спросил он.
– Можно попытаться, но я сначала предложил бы воспользоваться задней дверью. – Джой вышел на улицу и жестом показал Руди Фишеру, что они собираются обойди дом. Дэвид третий раз нажал на кнопку, борясь с тошнотой, подступавшей к горлу.
Третий звонок разбудил Кристину. Она лежала поперек кровати, терзаясь ужасными сновидениями. На полу, рядом с двумя склянками для лекарств, валялись разорванные клочки бумаги.
– Подождите, я иду, – крикнула она. Может быть, девушки забыли ключи? Очень похоже, это в их стиле. Кристина поднялась и уставилась на пол. Разорванная записка... бутылочки с серо-оранжевой смертью – как близко она подошла к краю... Она убрала таблетки в ящик, собрала бумажки и бросила их в корзину. В конце ужасного и мрачного часа, проведенного по дороге домой, она твердо решила, что ничто и никогда не заставит ее самой свести счеты с жизнью. Ничто, за исключением, возможно, ситуации, подобной той, в которой очутилась Шарлотта Томас. Будь что будет.
В дверь снова позвонили. На этот раз с черного хода.
– Иду, иду, – она бросилась в кухню и в коридоре остановилась как вкопанная. За окном, стоя на костылях и всматриваясь в окно, был Дэвид! Она быстро спустилась по ступенькам, включила свет и... обмерла, увидав перед собой мертвенно-бледное лицо с глазами, ввалившимися в широкие и темные глазницы. За ним, повернувшись спиной, стоял второй мужчина. У Кристины учащенно забилось сердце от дурных предчувствий.
– Кристина, это я, Дэвид Шелтон. – Его голос прозвучал слабо и отрешенно.
– Да... да, я узнала. Что вы хотите? – выдавила из себя она, не в состоянии сдвинуться с места от испуга.
– Пожалуйста, Кристина, нам надо поговорить. Произошло нечто ужасное. Нечто ужасное...
Джой схватил его за руку.
– Вы что, сошли с ума? – зашептал он, выходя из-за спины Дэвида. – Мисс Билл, – спокойно продолжал он, – я Джозеф Розетти, близкий друг доктора. Ему плохо. – Он замолчал, вглядываясь в ее лицо и как бы стараясь понять, требуются ли дальнейшие объяснения для того, чтобы она впустила их.
Кристина заколебалась, но потом спустилась вниз и открыла замок.
– Извините, – сказала она, когда они вошли в прихожую. – Вы застали меня врасплох и... Прошу в комнату. Она подойдет вам? Вы сильно пострадали?
В течение пятнадцати минут она не проронила ни слова, слушая, как двое мужчин пересказывают события минувшего вечера. Каждая новая подробность вызывала в ней смешанные чувства.
Удивление, изумление, страх, боль, опустошенность – вот что прочел на ее лице Дэвид. Такая, подумал он, наверняка, не станет лгать. Чего бы она там не натворила, она никоим образом не причастна к смерти Бена, в этом он уверен.
Но, что ни говори, а сбрасывать ее со счетов тоже нельзя. Придя к такому выводу, он отвел глаза в сторону.
– Кристина, что вы сказали Бену? – Она, казалось, онемела. – Пожалуйста, скажите мне, что вы говорили ему? – В его голосе прозвучала нотка нетерпения, смешанного с раздражением.
– Я... я сказала ему, что сделала это. То есть я – та, кто... кто дал морфин Шарлотте.
У Дэвида бешено заколотилось сердце. Его арест, грязная и отвратительная ночь в тюрьме, лишение всего, чего достиг он за свою карьеру, смерть Бена Гласса... все это по ее вине. – А поддельный рецепт? – горько спросил он. – Вы и к этому приложили руку?
– Нет!.. То есть, я не знаю. – От напряжения ее губы задрожали. Единственное объяснение, которое ей пришло в голову – это сказать правду. Но в чем она заключается? "Союз решил пожертвовать Дэвидом, чтобы спасти ее это несомненно. Но при чем тут Бен? В сознании с трудом укладывалось, что они могли отправить невинного человека в тюрьму, но пойти на убийство?.." – О Боже, – простонала она. – У меня голова идет кругом. Я не знаю, что происходит. Я ничего не понимаю.
– Что? – требовательно спросил Дэвид. – Что вы не понимаете?
– Я не понимаю, – плача, продолжала Кристина. – Вокруг столько всего происходит, а я не вижу в этом смысла. Это ужасно. Я причинила вам такие страдания... И Бен... они убили Бена. Почему? Почему? Мне... мне нужно время... чтобы во всем разобраться. Это безумие. Почему они пошли на это?
– Кто они? – спросил Дэвид, но Кристина молчала. – Будь я проклят! – закричал он. – О чем вы говорите. Кто они?
– Постойте, постойте, – поднял руки Джой, останавливая их. – Вам обоим надо успокоиться, а то как бы нам не напороться на неприятности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102