...Его бесполезная компания, которую не поддержали рабы, он преуспел
только в том, чтобы продлить агонию на Линии. Закончилось дело еще одним
предательством, которое привело его к этой медленной жертвенной смерти на
игольном дереве.
Последний остаток воспоминания, то, что только небрежно было
запечатлено на нем, был связан с агентами Лиги, которые сняли Руиза живым
с дерева. Никакого оттенка благодарности в воспоминаниях не было - только
каменное согласие принять освобождение.

Когда геометрия воспоминаний прочно установилась, Накер протянул свой
сенсорий вдоль подножия сознания Руиза, проползая сквозь накопившийся ил
мертвых воспоминаний. Накеру пришлось окружить корни смертной сети там,
где они вросли глубоко в основание психики Руиза. Невозможно было никакое
прямое нападение на сеть. Любое такое усилие немедленно было бы замечено и
активизировало бы сеть. Но определенным образом многое все-таки можно было
сделать. Тонкая скользкая пленка страстной силы, взятой из сексуального
резерва Руиза - суть любви к жизни - могла быть подсунута под якорную
систему смертной сети. Если сеть была бы активирована, канаты будут
скользить вхолостую несколько драгоценных моментов, прежде чем они
сомкнутся. Единственный недостаток такого подхода состоял в том, что это
сделает Руиза, чей мозг постоянно будет бомбардирован сексуальной
энергией, довольно податливым на романтические порывы. Но ничего никогда
не удавалось достичь без потерь. Накер нашел это забавным - и лично для
него удовлетворительным - решением проблемы Руиза.
И, кроме того, подумал Накер, ни одно другое решение не сработает так
же хорошо.
Он выбрал отнюдь не легкую технику. Каждую точку анкеровки надо было
обрабатывать с исключительной осторожностью. Собственно вливание смазки
требовало такой аккуратности, которой могли бы похвастаться не более
полудюжины негенчианских уловителей умов во всей пангалактике.
Наконец он закончил работу.
Но, прежде чем он убрался прочь, Накер позволил себе насладиться
недавним воспоминанием - Руиз в своем убежище.
Накер с комфортом наблюдал глазами Руиза, как Руиз вышел на террасу,
построенную на краю большой пропасти. По краям террасы в беспорядке были
расставлены тепличные кадки, где цвели цветы с сотен других планет.
Снаружи - ничего, кроме голых скал. Внутри - сладкие запахи цветов.
Руиз наполнил длинноносую лейку из-под крана и начал поливать свои
клумбы, медленно и методично. Свирепое голубое солнце было смягчено до
теплого, ласкового света тем же самым полем, которое удерживало атмосферу
террасы. Единственный звук исходил от пчел, которые кружились над цветами,
летая туда-сюда между клумбами и ульем, который стоял в затененном углу
террасы.
Накер погрузился в это воспоминание поглубже, ища мысли Руиза,
которые могли бы сопровождать эту его работу, но он, казалось, был пуст от
мыслей, пуст от чувств, существуя только в этом одном моменте, и Накер
подивился, как такое возможно.
Каждый раз, когда Руиз приходил к нему, Накер находил такое
воспоминание и поражался ему. Как странно, что Руиз Ав - внедритель Лиги
Искусств, которого все боятся, человек, который убивал с прямотой и
отстраненностью, которые наверняка были патологичны, мог проводить свое
свободное время в пустом безжизненном мирке, выращивая цветы в полном
одиночестве.
Очень странный человек, Накер убрался в себя и вспомнил разговор,
который однажды состоялся у него с Руизом при одном из визитов внедрителя
в его берлогу.
- Ты ведь сам в прошлом раб, - сказал тогда Накер полным извращенного
любопытства голосом, - как же ты можешь работать на такого охотника за
рабами, как Лига?
- Есть и худшие хозяева. Лига обращается со своим добром настолько
хорошо, насколько это практично.
- Неужели ты не чувствуешь угрызений совести?
Руиз посмотрел на него нейтральным взглядом.
- А что, я должен их чувствовать?
- Ну... может быть. Некоторые бы наверняка их чувствовали.
Руиз долго не отвечал, потом заговорил терпеливым голосом:
- Ты когда-нибудь слышал о Серебряном Долларе, ледяном мире? Это
где-то около границы пангалактики, ее вращением выносит наружу. Шахтерская
планета.
- Нет, - ответил Накер.
- У них есть там что-то такое, что можно назвать разумными рыбами.
Они живут подо льдом большую часть года, вылезая на открытую воду только
во время экваториальных таяний. Ну, это не совсем рыба. Она теплокровная.
Но у них есть жабры, поэтому я называю их рыбами. Может быть, рыбы эти в
действительности не разумные, поскольку у них нет никакой технологии, но у
них есть их собственный язык, и они рассказывают странные рыбьи мифы,
которые почти можно понять. Они поглощают новые языки с поразительной
легкостью. Это не просто способности так называемого "мудрого идиота", эти
рыбы пользуются большим спросом как переводчики поэзии и романов и прочих
словесных произведений искусства. Кажется, у них есть способность
преодолевать барьер разных видов, передавать и переводить напряжение и
специфический эмоциональный окрас произведения. Никто не понимает, как это
возможно, не понимают, кажется, сами рыбы. Их существование породило
несколько соперничающих школ нейролингвистики, но никто в действительности
не понимает, как они это делают.
- Они, должно быть, очень ценные.
- О да.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111