Мы внешне немного походили
друг на друга и, признаюсь, когда-то я перенимал у Заррахида не только
манеры.
Но отдадим должное - если по мастерству родовитый ятаган Шешез
Абу-Салим фарр-ла-Кабир и не входил в первую дюжину Блистающих столицы, то
во вторую он входил наверняка, что было уже немало; хотя зачастую
Абу-Салим и уклонялся от Бесед с влиятельным кланом Нагинат Рюгоку или с
Волчьей Метлой и ее подругами, предпочитая соперников своего роста. И в
этом я был с ним заодно, хотя и не всегда. А в последнее время - далеко не
всегда.
- Прикажете впустить? - повторил эсток.
Я согласно шевельнул кисточками на головке моей рукояти, и Заррахид
отвел своего Придатка в сторону, освобождая проход.
Грузный Придаток Абу-Салима, чьи вислые и закрученные с концов усы
напоминали перевернутую гарду надменных стилетов Ларбонны, торжественно
приблизился к моей стене, держа на вытянутых руках царственного Шешеза.
Затем он немного постоял, сверкая золотым шитьем парчового халата - я
обратил внимание, что и сам Шешез Абу-Салим надел сегодня ножны из
крашеной пурпуром замши с тиснением "трилистника" и восьмигранным
лакированным набалдашником - и спустя мгновение ятаган Шешез приветственно
прошуршал, опускаясь на сандаловую подставку для гостей.
Висеть Абу-Салим не любил - как у всех ятаганов его рода, центр
тяжести Шешеза смещался очень близко к расширяющемуся концу его клинка,
отчего ятаганы, висящие на стене, выглядели немного неуклюжими. Но
Блистающие Кабира прекрасно знали обманчивость этого впечатления, да и сам
я не раз видел, как его величество с легкостью рубит десять слоев грубого
сукна, обернутого вокруг стальной проволоки. И вообще отличается изрядным
проворством.
Даже двуручный грубиян Гвениль Лоулезский и его братья-эспадоны
(несмотря на отсутствие вассальной зависимости Лоулеза от Кабирского
эмирата) избегали при посторонних звать Абу-Салима просто Шешезом, хотя
ятаган и любил свое первое имя-прозвище. Шешез - на языке его предков,
Диких Лезвий, некогда приведших своих горных Придатков в Кабир, это
означало "молнию" или "лоб Небесного Быка".
Высокородный ятаган вполне оправдывал это имя.
Шевельнувшись в соответствующем моменту поклоне, я уж было решил
приказать сменить на мне одежду, но Абу-Салим поерзал на подставке и хитро
подмигнул мне зеленым изумрудом, украшавшим его рукоять.
- Терпеть не могу парадных нарядов, - весело сообщил он, устроившись
поудобнее. - И жмет, и бок натирает, а никуда не денешься - дворцовые
чистоплюи не поймут. Мне бы твоего Заррахида на недельку-другую, чтоб
показал им, с какой стороны маслом мажутся...
Я понял, что разговор намечается неофициальный. Придаток Чэн уже
стоял позади Придатка Абу-Салима, и мы, не сговариваясь, отослали их к
столу - пить свое любимое вино. Малые Блистающие засуетились вокруг,
косясь то на нас с Шешезом, то на застывшего у дверей эстока Заррахида.
Абу-Салим не обратил на Малых ни малейшего внимания.
- Хорошо у тебя, Единорог, - мечтательно протянул он, сверкнув черным
лаком набалдашника. - Тихо, спокойно... не то что у меня во дворце.
Завидую, честное слово...
- Я люблю покой... Шешез, - ответил я, решив принять предложенный тон
разговора. - Ты же знаешь - мы, мэйланьцы, в душе отшельники. Приемы да
шествия не по нам. У меня и ножен-то подходящих для такого дела нет, и
оплетка на рукояти вытерлась...
- Не прибедняйся, - усмехнулся ятаган, - все у тебя есть. Тем паче
что я как раз по этому поводу. Ты дядю моего двоюродного, Фархада
Абу-Салима иль-Рахша фарр-ла-Кабир знаешь? Понимаю, что имечко длинное,
так ведь и дядя у меня не из коротких... Ну, знаешь или нет?
Я кивнул. Иль-Рахша - иначе "Крыло бури" - я видел, когда давал
личную вассальную клятву царствующему дому фарр-ла-Кабир, и еще несколько
раз на очень давних турнирах. На последних иль-Рахш по каким-то своим
причинам не показывался, но я все равно отлично помнил его нарочито бедную
рукоять без серебра и самоцветов, отрывистую манеру Беседовать и любимый
удар с оттяжкой при рубке предметов.
Сколько ж это времени прошло? Многовато...
Незабываемый был дядя у Шешеза. Фархад Абу-Салим иль-Рахш
фарр-ла-Кабир слыл чуть ли не самым старым Блистающим Кабира, и
поговаривали, что он помнит даже времена Диких Лезвий - но в это верилось
с трудом.
Ятаган удовлетворенно покачал ремнем ножен, провисшим вниз.
- Вот и хорошо, - заявил он, - вот и славно!.. Ты понимаешь,
Единорог, у Фархадова Придатка третьего дня детеныш родился. Крепенький
такой, горластый, не то что предыдущие заморыши... Вот дядя Фархад и решил
себе нового Придатка вырастить. А то, говорит, у старого рука уже не та.
Опять же детеныш, похоже, левша, а у иль-Рахша на это нюх и слабость
немалая... В общем, завтра Церемония Посвящения. Придешь? Ведь у нас из
Высших Мэйланя кто сейчас в Кабире? Ты да еще Тэссэн Седзи, только этот
боевой веер никуда не ездит уже лет восемь. И впрямь отшельники вы,
мэйланьцы...
Я подумал. Приглашение, да еще лично от Шешеза (или от самого
иль-Рахша?! А переспросить - неудобно...) было лестным. Лестным, но
неожиданным, а потому нуждалось в осмыслении. И род мой, и положение в
Кабире вполне оправдывали честь присутствия на Посвящении Придатков
правящего дома - правда, до сих пор высокородные ятаганы предпочитали
отправлять на временный (пока новый Придаток вырастет да обучится) покой
членов своей семьи без посторонних.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27