-е. до падения барометра. Я снова пойду к этому человеку и дам ему урок искусства непрерывного разговора... Вы говорите, что нью-йоркский этикет разрешает ему два слова и не разрешает ответа? Ну, так он превратится у меня в бюро погоды и докончит то, что он начал со мной, попутно делая родственные замечания и о других предметах.
Семмерс отговаривал меня, но я рассердился и поехал по уличной железной дороге обратно в кафе.
Тот молодец еще был там и расхаживал по комнате в роде заднего корраля, где стояли столы и стулья. Несколько человек сидели вокруг стола, пили и насмехались друг над другом.
Я позвал этого человека в сторону, загнал его в угол и расстегнулся достаточно для того, чтобы ему был виден мой тридцативосьмилинейный револьвер, который я носил заткнутым под жилет.
- Извините,- сказал я,- Не так давно я был здесь, и вы воспользовались случаем сказать мне, что сегодня хорошая погода. Когда я попытался подтвердить ваше заявление, вы повернулись ко мне спиной и ушли. А теперь,-говорю я,- продолжайте свою дискуссию о погоде. Слышите вы, помесь шпицбергенской морской кукушки с устрицей в наморднике? Вы, лягушечье сердце, страшащееся слов.
Молодец смотрит на меня и старается улыбнуться, но, видя, что я не смеюсь, становится серьезным.
- Что ж,- говорит он, не спуская взора с рукоятки моего револьвера:день был почти прекрасный, хотя слишком теплый...
- Дайте подробности, вы, соня с мукой во рту! - говорю я: - дайте мне спецификацию, ярче обведите контуры! Если вы начнете говорить со мной отрывисто, то сами дадите сигнал к буре.
- Вчера было похоже на дождь, но сегодня утром погода разыгралась. Я слышал, что фермерам в северной части штата очень нужен дождь.
- Вот это верный тон! - сказал я. - Стряхните с своих копыт нью-йоркскую пыль и станьте настоящим приятным кентавром. Вы сломили лед, и мы с каждой минутой все ближе знакомимся. Мне кажется, я спрашивал вас о вашей семье?
- Все здоровы, благодарю вас,-сказал он.- У нас... у нас новый рояль.
- Вы входите в роль,-говорю я,- ваша холодная замкнутость наконец проходит. Последнее замечание о рояле делает нас почти братьями. Как зовут вашего младшего?-спрашиваю я.
- Томас,- отвечает он.- Он сейчас только поправляется после кори.
- Мне кажется, что я всегда знал вас, - говорю я.- Но еще один вопрос: хорошо ли идут дела в кафе?
- Порядочно, - говорит он. - Я немного откладываю.
- Очень рад, - говорю я. - Теперь возвращайтесь к своему делу и цивилизуйтесь. Оставьте погоду в покое, если не хотите говорить о ней по каким-то личным причинам. Это - сюжет, естественно относящийся к общественности и к заключению новых знакомств... И я не потерплю, чтобы его подносили мелкими дозами в таком городе, как этот.
На следующий день я свернул свои одеяла и пустился в обратный путь из Нью-Йорка. Некоторое время после окончания рассказа Беда мы еще оставались у огня, затем все стали устраиваться на ночь.
Разворачивая свое одеяло, я услышал, как молодой человек с рыжеватыми волосами сказал что-то Беду, и в его голосе звучал страх:
- Как я уже говорил, м-р Кингзбюри, в этой ночи есть что-то, действительно восхитительное. Приятный ветерок, яркие звезды и прозрачный воздух соединились, чтобы сделать ночь удивительно привлекательной.
- Да,- подтвердил Бед: - это прекрасная ночь!

1 2