Любопытство еще и не таких бед может натворить. А если чувства, которые считаются чисто женскими, враждебны кошачьей жизни, то ревность вскоре оставит целый свет без кошек.
С несколько скучающим, снисходительным видом Барбара вскрыла письмо.
- Ну, что ж, дорогая, - проговорила она, - если ты так хочешь, я прочитаю его тебе.
Она бросила конверт и торопливо пробежала письмо глазами; прочитала его еще раз и бросила быстрый, хитрый взгляд на Неваду, для которой весь мир в эту минуту, казалось, свелся к перчаткам, а письма молодых, но идущих в гору художников имели не больше значения, чем послания с Марса.
Четверть минуты Барбара смотрела на Неваду как-то особенно пристально; затем чуть заметная улыбка, от которой рот ее приоткрылся всего на одну шестнадцатую дюйма, а глаза сузились не более, чем на двадцатую, сверкнула на ее лице, как вдохновенная мысль.
Спокон веков ни одна женщина не составляла тайны для другой женщины. С быстротой света каждая из них проникает в сердце и ум другой женщины, срывает со слов своей сестры хитроумные покровы, читает самые сокровенные ее желания, снимает шелуху софистики с коварнейших ее замыслов, как волосы с гребня, и, сардонически повертев ее между пальцами, пускает по ветру изначального сомнения.
Много-много лет назад сын Евы позвонил у дверей фамильной резиденции в Рай- парке. Он держал под руку неизвестную даму, которую и представил матери. Ева отозвала свою невестку в сторону и подняла классическую бровь.
- Из земли Нод, - сказала новобрачная, томно кокетничая пальмовым листом. - Вы, конечно, бывали там?
- Давненько не была, - ответила Ева с полной невозмутимостью. - Вам не кажется, что яблочный соус, который там подают, отвратителен? Ваша туника из листьев шелковицы довольно привлекательна, милочка; но, конечно, настоящего фигового товара там не достанешь. Пройдем сюда, за этот сиреневый куст, пока джентльмены выпьют по рюмочке сильдереевки. Мне кажется, что дырки, которые прогрызли в вашем наряде гусеницы, слишком оголяют вам спину.
Таким-то образом в упомянутое время и в указанном месте, как гласит предание, был заключен союз между единственными двумя дамами в мире, которые попали в биографический справочник тогдашнего светского общества. И тогда же было решено, что женщина навеки пребудет для другой женщины прозрачной, как стекло, - хотя его предстояло еще изобрести, - и компенсирует себя тем, что составит тайну для мужчины.
Барбара как будто колебалась.
- Ах, Невада, - проговорила она что-то уж очень смущенно, - зачем ты настаивала, чтобы я распечатала письмо. Я... я так и знала, что оно написано не для посторонних глаз.
Невада забыла на минуту о перчатках.
- Если так, читай его вслух, - сказала она. - Ты ведь уже прочла, так теперь все равно. Если мистер Уоррен действительно написал мне что-нибудь такое, - чего другим не следует знать, пусть знают об этом все.
- Ну-у, - проговорила Барбара, - здесь вот что сказано.
"Милая моя Невада, приходите сегодня ко мне в студию в двенадцать часов ночи. Приходите непременно".
Барбара поднялась и уронила записку Неваде на колени.
- Мне страшно неприятно, что я узнала об этом, - сказала она. - На Гилберта это не похоже. Тут какое-то недоразумение. Будем считать, что я ничего не знаю, хорошо, милая? Ну, я пойду, ужас как болит голова. Нет, серьезно, не понимаю я этой записки. Может быть, Гилберт слишком хорошо пообедал и позже все разъяснится. Спокойной ночи!
IV
Невада подошла на цыпочках к холлу и услышала, как наверху захлопнулась за Барбарой дверь. Бронзовые часы в кабинете показывали, что до полуночи оставалось пятнадцать минут Она быстро побежала к парадной двери, открыла ее и вышла в метель. Студия Гилберта находилась за шесть кварталов.
Проносясь по воздушной переправе, белое безмолвное войско метели атаковало город со стороны угрюмой Восточной реки Снега намело уже на целый фут, сугробы громоздились, как лестницы у стен осажденного города. Авеню была тиха, как улица в Помпее. Порой мимо пролетали экипажи, как белокрылые чайки над освещенным луной океаном, реже автомобили - продолжим сравнение - со свистом рассекали пенные волны, как подводные лодки, пустившиеся в увлекательное и опасное плавание.
Невада мелькала в снежных хлопьях, как над морем буревестник, гонимый ветром Она посмотрела вверх, на разорванную цепь зданий, покрытых шапками облаков и окрашенных ночными огнями и застывшими испарениями в серые, тускло-коричневые, пепельные, бледно-лиловые, серовато-коричневые и небесно голубые тона. Они так напоминали горы ее родного Запада, что она почувствовала удовольствие, какое редко испытывала в стотысячедолларовом доме.
Стоявший на углу полисмен одним своим взглядом заставил ее вздрогнуть.
- Хелло, красотка! - сказал он. - Поздновато гуляешь, а?
- Я... я в аптеку, - проговорила Невада и поспешила пройти мимо.
Такая отговорка заменяет пропуск самым искушенным в житейских делах. Подтверждает ли это, что женщина не способна к развитию, или что она вышла из адамова ребра с полным запасом сообразительности и коварства?
Когда Невада свернула на восток, ветер ударил ей прямо в лицо и сократил скорость ее продвижения наполовину. Она оставляла на снегу зигзагообразные следы; но она была гибка, как молодое деревцо, и так же грациозно кланялась ветру. Вдруг перед ней замаячило здание, в котором находилась студия Гилберта, - желанная веха, точно утес над знакомым каньоном. В обители бизнеса и враждебного ему соседа искусства - было темно и тихо. Лифт кончал работать в девять часов.
Невада одолела восемь пролетов Стигийской лестницы и смело постучала в дверь под номером "89".
1 2 3 4