Что-то живое и осязаемое пришло и соединило их со счастливым прошлым. Они сидели втроем и говорили о старых временах, при чем майор и дядя Мозе поправляли и поощряли друг друга в воспоминаниях о плантациях, старых временах и картинах былого.
Майор осведомился, что старик делает так далеко от дома.
- Дядя Мозе-д е л и к а т,- объяснил он,- д е л и к а т на большой баптистской конвенции в этом городе. Я никогда не проповедывал, но так как я один из старшин церкви и могу оплатить свои издержки, то меня и послали...
- А как же вы узнали, что мы в Вашингтоне?- спросила мисс Лидия.
- Есть такой человек, который служит в отеле, где я остановился; он приехал из Мобиля. Он сказал мне, что видел, как масса Пендльтон выходил из этого дома как-то утром.
- Я пришел затем,-продолжал дядя Мозе, залезая в карман,-чтобы повидать моих соотечественников... и чтобы заплатить еще массе Пендльтону мой долг.
- Мне долг?-удивленно сказал майор.
- Да, триста долларов! - Он вручил майору пачку бумажек.- Когда я уезжал, старый масса сказал: "Бери этих мулов, Мозе, и, когда будешь в состоянии, заплати за них". Да, это были его слова. Война разорила и старого массу. Так как он давно умер, то долг переходит к массе Пендльтону. Триста долларов! Дядя Мозе теперь может заплатить. Когда железная дорога купила мою землю, я решил заплатить за мулов. Считайте деньги, масса Пендльтон. За столько я продал мулов! Да!
В глазах майора Тальбота стояли слезы. Одной рукой он мял руку дяди Мозе. а другую положил ему на плечо,
- Дорогой, верный слуга, - сказал он нетвердым голосом: - я не стыжусь сказать тебе, что масса Пендльтон истратил свой последний доллар неделю назад. Мы примем эти деньги, дядя Мозе, примем деньги, которые являются некоторым образом платой, а также знаком верности и преданности слуг старого режима. Лидия, дорогая моя, возьми деньги. Ты лучше меня сумеешь истратить их.
- Возьмите их, милочка,- сказал дядя Мозе:-это вам принадлежит, это тальботовские деньги. После ухода дяди Мозе, мисс Лидия заплакала от радости, а майор повернулся лицом в угол и, как вулкан, стал курить свою глиняную трубку. В последующие дни Тальботы вновь обрели мир и довольство. Лицо мисс Лидии утратило свой усталый вид. Майор появился в новом сюртуке, в котором был похож на восковую фигуру, олицетворявшую память о его золотом веке. Другой издатель, прочитавший рукопись "Анекдотов и воспоминаний", нашел, что с небольшими поправками, при менее резком тоне в некоторых, наиболее эффектных местах, из нее можно сделать действительно интересную и ходкую книгу.
Вообще положение создалось отрадное, и не без надежд, которые иногда слаще исполнившихся благ.
Однажды, приблизительно через неделю после свалившейся на них удачи, прислуга принесла в комнату мисс Лидии письмо на ее имя. По почтовой марке видно было, что оно из Нью-Йорка. Не зная никого в этом городе, мисс Лидия, удивленная, с легким волнением, села за свой стол и ножницами открыла письмо. Вот что она прочла:
"Дорогая мисс Тальбот!
Думаю, что вы будете рады узнать о моей удаче. Я получил и принял предложение на двести долларов в неделю от одного нью-йоркского постоянного театра - Играть полковника Кальхуна в "Цветке Магнолии".
"Есть еще что-то, о чем вам следует знать. Думаю, что лучше не говорить об этом майору Тальботу. Мне очень хотелось отплатить чем-нибудь за ту большую помощь, которую он оказал мне при изучении роли и за дурное настроение, в которое я его привел. Он отказался от моей помощи, но я выполнил свое намерение другим способом. Я легко могу обойтись без этих трехсот долларов.
"Искренно ваш Г. Хопкинс-Харгрэвс".
"Р. S. Как я сыграл дядю Мозе?"
...Майор Тальбот проходил через вестибюль, увидел открытую к мисс Лидии дверь и остановился.
- Есть почта для нас, дорогая Лидия? - спросил он. Мисс Лидия спрятала письмо в складках платья.
- Получена "Мобильская Хроника", - поспешно сказала она: - газета лежит на столе в вашем кабинете.

1 2 3 4 5