Плевать нам на то, как она выглядит, лишь бы подольше находилась в этом состоянии.
Ну, выпил я две порции бурбонского - свою и Огдена, и расположился с приятностью провести время, пока он почивает. На столе у него нашлись кое-какие книжицы на разные местные темы - о Японии, об осушке болот, о физическом воспитании и немного табаку, что было особенно кстати.
Покурив и насытив свой слух вулканическим храпом Генри Огдена, я невзначай глянул в окно в направлении загона для стрижки овец, где что-то вроде тропки ответвлялось от чего-то вроде дороги, пересекавшей вдали что-то вроде ручья...
Вижу - пять всадников направляются к дому. У каждого поперек седла ружье. Один из них - тот самый шериф, который тогда навестил меня на стоянке.
Они приближаются с опаской, расчлененным строем, в полной боевой готовности. Присматриваюсь и определяю, который из них атаман этой кавалерийской шайки блюстителей закона и порядка.
- Добрый вечер, джентльмены, - говорю я. - Не угодно ли вам спешиться и привязать ваших коней?
Атаман подъезжает ко мне вплотную и вращает стволом своего ружья так, словно хочет поймать на мушку сразу весь мой фасад.
- Замри на месте, - говорит он, - и пальцем не шевельни, пока я не удовлетворю своего желания некоторым образом с тобой побеседовать.
- Замру, - говорю я, - слава богу, я не глухонемой зачем мне шевелить пальцами и оказывать неповиновение вашим предписаниям?
- Мы ищем, - сообщает он мне, - Черного Билла, который в мае месяце задержал экспресс на Канзас-Техасской и ограбил его на пятнадцать тысяч долларов. Сейчас мы обыскиваем всех подряд на всех ранчо. Как тебя зовут и что ты здесь делаешь?
- Капитан, - говорю я, - моя профессия - Персиваль Сен-Клэр, а зовусь я овчаром. Сегодня я загнал в этот корраль своих телят... то бишь овчат. Ищеи... то есть брадобреи, прибудут завтра, чтобы причесать их, в смысле обкорнать.
- Где хозяин ранчо? - спрашивает атаман шайки.
- Обождите минутку, - говорю я. - Не было ли назначено какой-то награды за поимку этого закоренелого преступника, о котором вы изволили упомянуть, в вашем предисловии?
- За поимку и изобличение преступника назначена награда в тысячу долларов, - говорит тот. - За сообщение сведений о нем никакого вознаграждения никак не предусмотрено.
- Похоже не сегодня-завтра соберется дождик, - говорю я, глядя со скучающим видом в лазурно-голубое небо.
- Если тебе известно тайное убежище, дисклокация или пвседонимы Черного Билла, - говорит он на самом свирепом полицейском жаргоне, - ты ответишь перед законом за недонесение и укрывательство.
- Слышал я от одного прохожего, - говорю я скороговоркой нудным голосом, - что в одной лавчонке в Нуэсесе один мексиканец говорил одному ковбою, которого зовут Джек, что двоюродный брат одного овцевода недели две тому назад видел Черного Билла в Матаморасе.
- Слушай ты, мистер Язык-на-Привязи! - говорит капитан, оглядывая меня с головы до пят и прикидывая, сколько можно выторговать. - Если ты подскажешь нам, где захватить Черного Билла, я заплачу тебе сто долларов из моего собственного... из наших собственных карманов. Ты видишь, я щедр, - говорит он. - Тебе ведь ровно ничего не причитается. Ну, как?
- Деньги на бочку? - спрашиваю я.
Капитан посовещался со своими молодчиками. Они вывернули карманы для проверки содержимого. Совместными усилиями наскребли сумму в сто два доллара тридцать центов и кучку жевательного табаку на тридцать один доллар.
- Приблизься, о мой капитан, - сказал я, - и внемли!
Он так и сделал.
- Я очень беден, и общественное положение мое более чем скромно, - начал я. - За двенадцать долларов в месяц я тружусь в поте лица, стараясь держать вместе кучу животных, единственное стремление которых - разбежаться во все стороны. И хотя я еще и не в таком упадке, как штат Южная Дакота, тем не менее, это занятие - страшное падение для человека, который до сей поры сталкивался с овцами только в форме бараньих отбивных. Я скатился так низко по воле необузданного честолюбия, рома и особого сорта коктейля, который подают на всех вокзалах Пенсильванской железной дороги от Скрэнтона до Цинциннати: немного джина и французского вермута, один лимон плюс хорошая порция апельсинной горькой. Попадете в те края - не упустите случая испробовать на себе. И все же, - продолжал я, - мне еще не приходилось предавать друга. Когда мои друзья купались в золоте, я стоял за них горой и никогда не покидал их, если меня постигала беда.
- Но, - продолжал я, - какая тут к черту дружба? Двенадцать долларов в месяц-это же в лучшем случае шапочное знакомство. Разве истинная дружба может питаться красными бобами и кукурузным хлебом? Я бедный человек, у меня вдовствующая мама в Тексаркане. Вы найдете Черного Билла, говорю им я, - в этом доме. Он дрыхнет на своей койке в первой комнате направо. Это именно тот человек, который вам нужен. Я смекнул это из разных его слов и разговоров. Пожалуй, отчасти он все же был мне другом, и будь я тот человек, каким я был когда-то, все сокровища рудников Голдонды не заставили бы меня предать его. Но, - говорю я, - бобы всегда были наполовину червивые и к концу недели я вечно сидел без топлива.
- Входите осторожнее, джентльмены, - предупреждаю их я. - Он временами бывает очень несдержан, и, принимая во внимание его прежнюю профессию, как бы вам не нарваться на какую-нибудь грубость с его стороны, если вы захватите его врасплох.
Тут все ополчение спешивается, привязывает лошадей, снимает с передков орудия и всю прочую амуницию и на цыпочках вступает в дом. А я крадусь за ними, как Далила, когда она вела Вилли Стимлена к Самсону.
1 2 3 4 5