Я никогда не боялся ружей, но не желаю, чтобы кто-нибудь, кроме цирульника, в другой раз позволял себе такие вольности с моим лицом. Когда я проснулся, весь комплект- поезд, мальчик и все остальное - исчезли. Я спросил про Педро; мне ответили, что доктор надеется на его выздоровление, если только раны не окажутся роковыми.
Лука через три дня вернулся. Когда я все рассказал ему, он совсем взбесился.
- Почему ты не телеграфировал в Сан-Антоне, чтобы там арестовали всю шайку?-спрашивает он.
- О,-говорю я:- я всегда восхищался телеграфией, но в ту минуту был больше занят астрономией. Капиталист этот здорово знает, как жестикулировать руками. Лука все более и более бесился.
Он сделал расследование и нашел на станции карточку, оброненную одним из капиталистов, на которой имелся адрес некоего Скедере из Нью-Йорка.
- Бед! - говорит Лука,- я отправляюсь за шайкой. Я еду в Нью-Йорк, захвачу этого мужчину или мальчика, как ты говоришь, и привезу его сюда. Я-шериф графства Мокада и буду поддерживать закон и порядок в его пределах, пока я в состоянии держать в руках револьвер. Я желаю, чтобы ты ехал со мной. Никакой восточный янки не может подстрелить почтенного и известного гражданина города Бильдада, в особенности тридцать вторым калибром, и избегнуть законной кары. Педро Джонсон - один из наших выдающихся граждан и деловых людей. Я назначу Сама Билля заместителем шерифа, с правом наложения исправительных наказаний, на время своего отсутствия, а мы оба сядем на поезд к Северу завтра, в шесть часов сорок пять вечера, и отправимся по следу. - Хорошо, я еду с вами,-говорю я:-я никогда не видел Нью-Йорка и охотно посмотрю на него.
-Но, Лука,-говорю я,- не нужно ли тебе иметь какое-либо разрешение или habeas corpus или что-нибудь другое от штата, чтобы ехать так далеко за богатыми людьми и преступником?
- Разве было у меня разрешение,- говорит Лука,- когда я отправился в глубины Бразоса и привез обратно Билля Граймса и еще двоих за задержание международного поезда? Было ли у тебя или у меня полномочие, когда мы окружили тех шестерых мексиканских воров скота в Гидальго? Моя обязанность - поддерживать порядок в графстве Мохада!
- А моя обязанность, как заведующего канцелярией,- говорю я,смотреть, чтобы все делалось согласно закону. Нам обоим следует держать все в образцовом порядке.
Итак, на следующий день Лука укладывает одеяло и несколько воротников и путеводитель в дорожный мешок, и оба мы мчимся в Нью-Йорк. Это была страшно длинная дорога. Диваны в вагонах оказались слишком короткими для того, чтобы шестифутовым молодцам в роде нас было удобно спать на них и кондуктору пришлось удерживать нас от намерения выйти в каждом городе, где были пятиэтажные дома.
Но мы прибыли наконец в Нью-Йорк и сразу же увидели, в чем дело.
- Лука,- говорю я:- как заведующий канцелярией и с точки зрения закона, я не нахожу, чтобы этот город действительно и законно находился под юрисдикцией графства Мохада, Техас.
- С точки зрения порядка,-сказал он,- всякий несет ответственность за свои грехи перед законом, установленным властью, от Бильдада до Иерусалима.
- Аминь! - сказал я.- Но постараемся сыграть свою штуку внезапно и удерем!
Мне не нравится вид этого места.
- Подумай о Педро Джонсоне,- сказал Лука,- о моем и твоем друге, застреленном одним из этих позолоченных аболиционистов у самых своих дверей.
- Это случилось у дверей товарной станции,- сказал я.- Но закон из-за такой придирки обойти нельзя.
Мы остановились в одном из больших отелей на Бродуэе. На следующее утро я спускаюсь по лестнице, мили две до самого дна гостиницы, и ищу Луку. Напрасно! Все вокруг-точно в день святого Хасинто в Сан-Антоне. Тысячи людей вертятся вокруг на каком-то подобии крытой площади, с мраморной мостовой и растущими прямо из нее деревьями.
Найти Луку у меня было не более шансов, как если бы мы искали друг друга в большой кактусовой заросли внизу у старого порта Юель, но вскоре мы наскакиваем друг на друга на одном из поворотов мраморных аллей.
- Ничего не поделаешь, Бед!-говорит он:- я не могу найти, где бы нам поесть. Я по всему лагерю искал вывеску ресторана и нюхал, не пахнет ли где ветчиной. Но я привык голодать, когда приходится. Теперь,-говорит он-я ухожу. Найму клячу и поеду по адресу на карточке Скеддера. Ты оставайся здесь и постарайся раздобыть какой-нибудь еды. Однако сомневаюсь, чтобы ты нашел что-нибудь. Жалею, что мы не взяли с собой кукурузной муки, ветчины и бобов. Я вернусь, повидав этого Скеддера, если только след не заметен.
Я отправляюсь в фуражировку за завтраком. Соблюдая честь Мохада, Техас, я не хотел казаться перед этими аболиционистами новичком, а поэтому каждый раз, заворачивая за угол мраморного вестибюля, я подходил к первому попавшемуся столу или прилавку и искал еду. Если я не находил того, что мне нужно было, то спрашивал что-нибудь другое. Через пол-часа у меня в кармане была дюжина сигар, пять книжек журналов и семь или восемь расписаний железнодорожных поездов, но нигде - ни малейшего запаха кофе или ветчины, который мог бы навести на след.
Раз какая-то леди, сидевшая у стола и игравшая во что-то вроде бирюлек, посоветовала мне пойти в чулан, которой она называла No 3. Я вошел и запер дверь, и чулан сразу осветился. Я сел на стул перед полочкой и стал ждать. Сижу и думаю: "это-отдельный кабинет", но ни один лакей не явился. Когда я совсем пропотел, то вышел оттуда. - Получили вы, что вам нужно?-спросила она.
- Нет, м-ам,- ответил я.
- Значит, с вас ничего не следует,- говорит она.
- Благодарю вас, м-ам,- говорю я и снова пускаюсь по следу.
Вскоре я решаю отбросить этикет.
1 2 3 4 5 6