Он хочет
попробовать новые специи.
- Ну, это всегда хорошо.
Оба молчали, пока Раэль проверяла наличие воды и азотистых удобрений
в почве и осматривала сами ростки. Надо как можно раньше рассмотреть
болезнь, иначе она погубит всю поросль.
Наконец она распрямилась.
- Все дети хорошо себя чувствуют, - объявила она. - Можете вернуть их
на стойку, мистер Камил.
Он подчинился. Закончив работу, Али оперся на стойку и задумчиво
взглянул на женщину.
- Как это у вас все так хорошо получается, доктор? В таких разных
делах? - Его собственный шеф не пел ей хвалы, как Тау и Мура, но Иоганн
Штоц вообще редко хвалил кого-нибудь. Если он за день ни разу тебя не
ругнул, это уже комплимент.
- Ну, просто я многому научилась. Мне все было интересно, я хотела
приносить пользу, а не быть бесполезным грузом, пока официально не смогу
занять какое-нибудь положение.
- А, да. Вы выросли в комфортных условиях своего клана.
- Мне повезло, - серьезно согласилась она, - особенно потому, что я
люблю торговлю. - Лицо ее неожиданно омрачилось. - Но, Али, я никогда не
была предоставлена самой себе, у меня не было возможности убедиться, что я
в состоянии справиться одна. В Школе я не училась. Все мои курсы, даже
медицинские, я изучала по лентам, а клинический опыт приобретала в
больницах, когда мы приземлялись.
Помощник резко взглянул на нее.
- А это разрешается?
- Конечно. Экзамены очень строгие; для успешной сдачи нужно набрать
на десять процентов больше баллов, чем в Школе.
- Вероятно, для вас это никогда не было проблемой.
- Да. Не забудьте, у меня на корабле был полный набор учителей.
- А психологические тесты?
- Я никогда не просила назначения на корабль, так как все время
оставалась в своем клане. Но общая классификация ясна - вольный торговец.
- Никогда не пытались работать на большие компании?
Раэль рассмеялась.
- Да на корабле компании я бы и двадцати четырех часов не выдержала!
Выражение ее лица снова стало мрачным.
- Впрочем, и на "Русалке" у меня не очень хорошо получилось.
- Вы все оставили и ушли. В данных обстоятельствах это самое
разумное. - Голос Али смягчился. Она не скрывает своих неудач. - Вы
справитесь. Торговое дело вы знаете и не возражаете против занятий им.
Для Камила это нечто новое - утешать и поддерживать. Он смолк, не
зная, что еще сказать.
Разве что... Коуфорт распутала это невероятное преступление.
- Доктор, - неожиданно сказал он, не давая себе возможности
отступить, - вы можете держать рот на замке?
- Я врач. Это одно из условий нашей работы. И не думаю, чтобы вы
сообщали о нашем разговоре всей вселенной.
- Не буду. - Он серьезно смотрел на нее. - Что вы думаете о Кануче?
- Я испытываю к нему отвращение, - удивленно ответила она. - Мне
нравятся великолепные дикие планеты или красивые цивилизованные, где
существуют строгие законы по защите живой природы, полные пушистых,
пернатых и чешуйчатых существ, а не зловонного химического варева.
- Возможно, это не самое плохое на Кануче.
Глаза Раэли Коуфорт сузились.
- Что вы хотите сказать, Али? - негромко спросила она. Никогда раньше
не видела она его таким серьезным.
Целую минуту помощник инженера молчал.
- Может быть, я и сам не знаю, - сказал он наконец. - Не хочу
попадать в объятия психомедиков, как жертва шепчущих.
- Я не психомедик и достаточно времени провела на звездных линиях,
чтобы знать: случаются очень странные происшествия, оправдывающие самые
дикие теории.
Камил отвернулся от нее.
- Многие удивляются, как мне удалось выжить в войне кратеров. Я ведь
только начинал ходить в школу, когда мы попали под удар.
Она не ответила, а он, успокаиваясь, продолжал:
- В ту ночь я проснулся сразу после полуночи, проснулся в ужасе, в
холодном поту. Если бы я был старше, поумнее, я бы разбудил родителей, но
тогда мне пришел бы конец. Меня бы успокоили, снова уложили в постель, и я
погиб бы с остальными. А так я просто убежал. Пожарная лестница проходила
рядом с моим окном. Я спустился по ней и побежал. Страх мой был так велик,
что я, не останавливаясь, пробежал через весь город и вышел за его
пределы, когда от усталости не мог двигаться дальше. Но в это время начали
падать бомбы. Из тридцати с лишним тысяч жителей я единственный выжил.
- Какое-то время об этом никто не знал. Обычно я голодал, мне всегда
было холодно, но я выдержал несколько лет. Что-то внутри меня заставляло
держаться подальше от людей. Они, конечно, помогут, но они же помешают мне
убежать, если снова придется.
- И пришлось: дважды от бомбардировки и дважды от массовых убийств...
Когда враг проходил через нашу местность, и когда его прогоняли назад.
- После этого дела пошли спокойнее. Конечно, опасности были, но не
такие большие, и я научился избегать их. Больше таких предупреждений у
меня не было.
Али начал расхаживать, будто это движение помогало ему четче
формулировать мысли.
- Когда я достиг зрелости, началось нечто другое, и оно продолжается
до сих пор. Если я оказываюсь на месте большой трагедии, как бы давно она
ни произошла, я испытываю страшную тяжесть, печаль ложится мне не только
на плечи и тело, но на душу, на дух. В переулке я этого не испытывал -
вероятно, трагедия должна быть большего масштаба, - но я испытал это на
месте крушения "Небесной надежды", когда она погибла со всем экипажем и
пассажирами. Я испытывал это в развалинах Лимбо и в Большом Ожоге на
Земле, хотя никому не говорил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40