Стоила ли разума эта утрата? Что думает об этом сам Филх?Рядом кто-то вздохнул. Картр огляделся. Рядом стояли закатане: Зацита, Зора и Зор. Мальчик наклонился, чтобы подобрать красное перо, и волшебство кончилось. Филх уронил руки, поднятый гребешок медленно опустился. Он снова превратился в рейнджера, члена патруля, и перестал быть волшебным музыкантом.– Так много разновидностей… Я не думал, что их так много.– Да, Зор, это необычный мир для небесного существа. Но каждый мир имеет свои чудеса.Филх подошел к закатанскому мальчику, который гладил алое перо.– Если хочешь, – сказал он с дружелюбием, которое редко демонстрировал раньше, – я покажу тебе ночных птиц…Желтые губы Зора растянулись в широкой улыбке.– Сегодня, пожалуйста! И вы их привлечете так же?– Если ты будешь стоять спокойно и не вспугнешь их. Они более робкие, чем те, которые живут при солнце. Здесь есть большая белая птица, которая плывет во тьме, как туманный призрак корроба…Зор возбужденно зашевелился.– Это, – громко объявил он, – самые удивительные каникулы. Я хочу, чтоб они никогда не кончались!Взгляды четырех взрослых встретились над его головой. И Картр знал, что они думают об одном и том же. Для них это изгнание, вероятно, никогда не кончится. Но… жалеют ли они об этом? Пока Картр не мог задать этот вопрос.Рейнджеры провели день, проверяя свое снаряжение и занимаясь мелким ремонтом… Одежда становилась проблемой… Разве что они последуют примеру туземцев и будут носить звериные шкуры. Картр подумал о приближающемся холодном времени года. Может, придется переселиться южнее? По-видимому, ради закатан это следует сделать. Он знал, что холод вызывает у разумных рептилий оцепенение, которое постепенно переходит в летаргию.Они парами следили за туземцами и доставляли всю информацию Зикти, который собирал ее с таким видом, как будто готовил научный труд.– Среди них есть несколько разновидностей, – заявил он однажды вечером, когда Филх и Смит, дежурившие в тот день, закончили свой доклад. – Ваши желтоволосые, белокожие люди, Картр, только одна разновидность. А Филх наблюдал клан темнокожих и черноволосых…– Судя по легкой одежде и незнакомым вещам, они из другой, более теплой местности, – добавил тристианин.– Странно… Сколь различны расы на одной планете. Жаль, что я не занимался углубленно психологией гуманоидов, – продолжал историк.– Но все они очень примитивны. Этого я не понимаю, – проговорил Смит, приканчивая остатки еды. – Город был построен и оставлен в полной готовности людьми высокоразвитой технологии. А туземцы живут в палатках из звериных шкур, те же шкуры носят на себе и боятся города. Я готов поклясться, что глиняная посуда, которой они сегодня торговали, сделана вручную!– Мы понимаем это не лучше вас, мой мальчик, – ответил Зикти. – И не поймем, пока не проникнем в туман их истории. Если они владели какими-то технологическими знаниями, то давно их забыли. Может, сознательно запретили все, связанное со священными «богами», а может, это результат упадка цивилизации – можно найти множество объяснений.– Может, это потомки рабов, оставленных здесь улетевшими хозяевами? – вступил в разговор Рольтх.– Такой ответ тоже возможен. Но обычно высокоразвитая цивилизация не знает рабства. Рабы должны были бы смотреть за машинами, а у жителей города этим занимались роботы.– Мне кажется, – начал Филх, – что на этой планете однажды должно было быть принято решение. И некоторые приняли одно из решений, а другие – другое. Некоторые улетели, – он когтем указал на небо, – остальные предпочли остаться, жить близко к природе и постепенно впасть в дикость…Картр выпрямился. Что же, пожалуй, это верно! Люди, делающие выбор между звездами и землей! Да, возможно, все так и было. Именно потому, что он сам не так давно ушел в космос, он понимал такую возможность. И, может быть, именно потому, что народ Филха сам стоял перед таким выбором… Принял решение и сейчас отчасти о нем сожалеет, тристианин первым сумел разгадать загадку.– Упадок, регресс…, – вмешался Смит.Но Зацита покачала головой.– Если живешь только машинами и мечтой о власти, тогда да. Но, возможно, те, что остались, избрали лучший образ жизни.Картр ухватился за эту мысль. Может, пришло время и его народу сделать выбор, который уведет их далеко от прямых дорог или отбросит далеко назад…Время тянулось медленно. Наконец туземцы начали расходиться. Рейнджеры прождали еще пять часов после ухода последнего клана и убедились, что не встретятся со случайно задержавшимися. В середине дня они спустились вниз по склону и прошли между еще дымящимися кострами и остатками лагеря.У основания лестницы, ведущей к портику здания, они оставили свои мешки и тюки. Двенадцать широких ступеней с выбитыми за тысячи лет углублениями вели наверх. На грязи виднелись недавние следы туземцев. Они поднялись по ступеням и прошли между мощными колоннами.Внутри было бы темно, если бы строители здания не покрыли его центральную часть прозрачным материалом.Медленно, компактной группой, прошли они по проходу в середину огромного здания. На три стороны от них расходились секции огромного здания. На три стороны от них расходились секции видений, разделенные узкими проходами. На спинке каждого массивного кресла из какого-то прочного материала, неподвластного времени, был вырезан символ. С четвертой стороны находился помост с такими же креслами, причем центральное было приподнято над остальными.– Вероятно, правительственное здание, – предположил Зикти. – Здесь сидел президиум, – указал он на помост.Картр осветил фонариком символ на ближайшем к нему сидении и застыл, не веря своим глазам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54