ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Но холод надвигавшейся осенней ночи и все обостряющееся ощущение опасности, сопряженной с подобного рода прогулками, подгоняли Януша. Он шагал довольно резво и рассчитывал быть дома часа через полтора.
Между тем отголоски беседы с молодым большевиком и возбуждение, вызванное алкоголем, способствовали тому, что немного погодя Януш замедлил шаг, забыв о грозящих опасностях. Он шел, как на прогулке, совершенно не замечая первого осеннего холодка, который начинал основательно пробирать его. Спустя некоторое время он понял, что мысли о разговоре с Колей были как бы подспудным течением, а на первое место выступало удовольствие, которое он испытывал, ступая по лесной тропе, то твердой, то мягкой от песка. Тропа эта вскоре побежала вдоль опушки, так что от поля Януша отделял только один ряд деревьев. Это были могучие дубы, приземистые и раскидистые. В просветах между ними виднелись осенние распаханные поля — просторные, залитые белым светом восходящей луны и последними зеленовато-холодными отблесками угасающего дня.
Янушу не было жаль минувшего дня, он испытывал то чувство гармонии, которое так редко у него возникало, гармонии, наполнявшей его радостью.
Просветы между деревьями белели, словно огромные фигуры, которые, казалось, шли рядом с Янушем по той же дороге. Сравнение это возникло у него само собой, ион попытался представить, кто из умерших мог бы его сопровождать в этих скитаниях, что каждый из них пожелал бы сказать ему и что он сам мог бы им сказать. Oн подумал, что, пожалуй, больше всего мог бы сказать Юзеку, ведь тот так мало знал о его жизни. Юзек, пожалуй, удивился бы, если бы увидел — через двадцать пять лет после своей кончины — давнего друга, одиноко бредущего по лесу, снова в годину войны; он удивился бы, увидав, как Януш то и дело сует руку в карман, чтобы нащупать холодную сталь пистолета, полученного в подарок от английских летчиков.
Один из белых просветов между дубами напомнил Эдгара, но как раз ему-то нечего было сказать: Януш побоялся бы его шокировать. Он просто не мог себе представить состарившегося Эдгара снова в дни войны, с жестокими сценами на каждом шагу, с безобразной смертью, таящейся всюду. Ведь у Эдгара была красивая смерть — в этом Януш не сомневался ни минуты. И знал, что его другом владели перед кончиной высокие мысли и что, погружаясь в вечный сон, он изящно и аккуратно слагал их, как шелковые одеяния, в дубовый сундук. Эдгар должен был умереть красиво. А как умерла Ариадна, ему ведь незачем знать. Для него она тоже красиво умерла. Не так ли?
Ему вспомнилось, как Эльжбета некогда пела «Лесного царя» и с каким трагическим выражением успокаивала больного ребенка:
Mein Sohn, es ist ein Nebelstreif...
Если бы только Эдгар пожелал сказать ему что-нибудь о кошмарах жизни и смерти, он повторил бы эту успокоительную фразу. Все, что есть страшного в жизни, это лишь наваждение, туманная дымка.
Mein Sohn, es ist ein Nebeblreif...
Он повторил про себя эти слова, когда увидел между двумя черными силуэтами деревьев надвигавшуюся узкую белую полосу. То был туман, стлавшийся над полем. К нему и вела тропа.
За всю дорогу только в эту единственную минуту он ощутил тревогу, словно что-то слегка сжало сердце. Что бы он мог им сказать?
Если бы среди мертвецов, сопровождавших его в этом путешествии, оказались женщины, он не знал бы, как отнестись к ним. Даже перед Ариадной не проронил бы ни слова. Теперь они не могли бы его понять. Может, вообще ни одна женщина не способна понять тревоги мужчины?
Януш направился прямо к просвету между двумя дубами, напоминавшему по очертаниям невысокую женщину. Он шел прямо к нему, словно должен был там кого-то встретить, наверняка должен. Но когда подошел ближе, просвет изменил свои контуры — это была обыкновенная прогалина. За нею сразу же начиналось поле, ночь, белесые отсветы на пластах пашни. Он предпочел выйти из леса, хоть и понимал, насколько это опасно. Человека, шествующего по равнине, залитой ярким лунным светом, с редкими полосами тумана, похожими на облака, можно заметить издали.
Он миновал опушку. Теперь, в свою очередь, стоявшие у края леса дубы казались ему человеческими фигурами. Но это не были спутники его жизни, умершие друзья — Эдгар, Юзек, Валерек, маленький Собанский. Деревья хотели задержать его в своем царстве, спрятать, прикоснуться к нему лапами, сыграть роль Лесного царя. Попросту хотели отнять жизнь.
А все-таки одно он осознал: все, что было до сих пор, не было жизнью. Было только существованием. Он не понимал, что обязан за отведенное ему время пронести в руках какую-то ценность. Что должен идти. Теперь приходилось начинать сызнова то, что он называл «продолжением». Нет, теперь это был не сон- Прежде он спал. Теперь проснулся.
Ему захотелось немного поразмыслить над этим, и, не долго думая, он прилег на землю. Она была холодна и вместе с тем приветлива. Он ощутил под собой эту землю словно постель, постланную самой природой. Януш лежал в густом березняке. На фоне неба, озаренного луной, просвечивал редкий узор поникшей и съежившейся от холода осенней листвы. Неподалеку, на краю леса, виднелись дубы, снова в иной ипостаси. Они наклонялись друг к другу и, казалось, что-то обсуждали. Вид этих деревьев пробудил в нем новое воспоминание.
Когда-то, давным-давно, он проходил здесь с Адасем. Совсем выветрился из его памяти этот человек. Адась Пшебия-Ленцкий... Вспомнилось, как шатались по Кракову, о чем говорили. Потом
похороны Эдгара. Этакий забавный человечишка. Ничего он не значил для Януша. И покончил с собой. Да, покончил с собой. Лишил себя жизни по какой-то нелепой причине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203
Между тем отголоски беседы с молодым большевиком и возбуждение, вызванное алкоголем, способствовали тому, что немного погодя Януш замедлил шаг, забыв о грозящих опасностях. Он шел, как на прогулке, совершенно не замечая первого осеннего холодка, который начинал основательно пробирать его. Спустя некоторое время он понял, что мысли о разговоре с Колей были как бы подспудным течением, а на первое место выступало удовольствие, которое он испытывал, ступая по лесной тропе, то твердой, то мягкой от песка. Тропа эта вскоре побежала вдоль опушки, так что от поля Януша отделял только один ряд деревьев. Это были могучие дубы, приземистые и раскидистые. В просветах между ними виднелись осенние распаханные поля — просторные, залитые белым светом восходящей луны и последними зеленовато-холодными отблесками угасающего дня.
Янушу не было жаль минувшего дня, он испытывал то чувство гармонии, которое так редко у него возникало, гармонии, наполнявшей его радостью.
Просветы между деревьями белели, словно огромные фигуры, которые, казалось, шли рядом с Янушем по той же дороге. Сравнение это возникло у него само собой, ион попытался представить, кто из умерших мог бы его сопровождать в этих скитаниях, что каждый из них пожелал бы сказать ему и что он сам мог бы им сказать. Oн подумал, что, пожалуй, больше всего мог бы сказать Юзеку, ведь тот так мало знал о его жизни. Юзек, пожалуй, удивился бы, если бы увидел — через двадцать пять лет после своей кончины — давнего друга, одиноко бредущего по лесу, снова в годину войны; он удивился бы, увидав, как Януш то и дело сует руку в карман, чтобы нащупать холодную сталь пистолета, полученного в подарок от английских летчиков.
Один из белых просветов между дубами напомнил Эдгара, но как раз ему-то нечего было сказать: Януш побоялся бы его шокировать. Он просто не мог себе представить состарившегося Эдгара снова в дни войны, с жестокими сценами на каждом шагу, с безобразной смертью, таящейся всюду. Ведь у Эдгара была красивая смерть — в этом Януш не сомневался ни минуты. И знал, что его другом владели перед кончиной высокие мысли и что, погружаясь в вечный сон, он изящно и аккуратно слагал их, как шелковые одеяния, в дубовый сундук. Эдгар должен был умереть красиво. А как умерла Ариадна, ему ведь незачем знать. Для него она тоже красиво умерла. Не так ли?
Ему вспомнилось, как Эльжбета некогда пела «Лесного царя» и с каким трагическим выражением успокаивала больного ребенка:
Mein Sohn, es ist ein Nebelstreif...
Если бы только Эдгар пожелал сказать ему что-нибудь о кошмарах жизни и смерти, он повторил бы эту успокоительную фразу. Все, что есть страшного в жизни, это лишь наваждение, туманная дымка.
Mein Sohn, es ist ein Nebeblreif...
Он повторил про себя эти слова, когда увидел между двумя черными силуэтами деревьев надвигавшуюся узкую белую полосу. То был туман, стлавшийся над полем. К нему и вела тропа.
За всю дорогу только в эту единственную минуту он ощутил тревогу, словно что-то слегка сжало сердце. Что бы он мог им сказать?
Если бы среди мертвецов, сопровождавших его в этом путешествии, оказались женщины, он не знал бы, как отнестись к ним. Даже перед Ариадной не проронил бы ни слова. Теперь они не могли бы его понять. Может, вообще ни одна женщина не способна понять тревоги мужчины?
Януш направился прямо к просвету между двумя дубами, напоминавшему по очертаниям невысокую женщину. Он шел прямо к нему, словно должен был там кого-то встретить, наверняка должен. Но когда подошел ближе, просвет изменил свои контуры — это была обыкновенная прогалина. За нею сразу же начиналось поле, ночь, белесые отсветы на пластах пашни. Он предпочел выйти из леса, хоть и понимал, насколько это опасно. Человека, шествующего по равнине, залитой ярким лунным светом, с редкими полосами тумана, похожими на облака, можно заметить издали.
Он миновал опушку. Теперь, в свою очередь, стоявшие у края леса дубы казались ему человеческими фигурами. Но это не были спутники его жизни, умершие друзья — Эдгар, Юзек, Валерек, маленький Собанский. Деревья хотели задержать его в своем царстве, спрятать, прикоснуться к нему лапами, сыграть роль Лесного царя. Попросту хотели отнять жизнь.
А все-таки одно он осознал: все, что было до сих пор, не было жизнью. Было только существованием. Он не понимал, что обязан за отведенное ему время пронести в руках какую-то ценность. Что должен идти. Теперь приходилось начинать сызнова то, что он называл «продолжением». Нет, теперь это был не сон- Прежде он спал. Теперь проснулся.
Ему захотелось немного поразмыслить над этим, и, не долго думая, он прилег на землю. Она была холодна и вместе с тем приветлива. Он ощутил под собой эту землю словно постель, постланную самой природой. Януш лежал в густом березняке. На фоне неба, озаренного луной, просвечивал редкий узор поникшей и съежившейся от холода осенней листвы. Неподалеку, на краю леса, виднелись дубы, снова в иной ипостаси. Они наклонялись друг к другу и, казалось, что-то обсуждали. Вид этих деревьев пробудил в нем новое воспоминание.
Когда-то, давным-давно, он проходил здесь с Адасем. Совсем выветрился из его памяти этот человек. Адась Пшебия-Ленцкий... Вспомнилось, как шатались по Кракову, о чем говорили. Потом
похороны Эдгара. Этакий забавный человечишка. Ничего он не значил для Януша. И покончил с собой. Да, покончил с собой. Лишил себя жизни по какой-то нелепой причине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203