Вот это что за женщина там?
— Не женщина, а Мадонна, Богородица, чудак!
— А кто рисовал?
— Андреа дель Сарто!
— Вот как! Андреа дель Сарто! — повторил купец, словно это имя было известно ему. — Хороша картинка! Дорогая небось?
— Только вчера купил ее у лорда Кэзкерта за двести тысяч рублей.
— Стоит того! Ей-Богу, стоит! Так вот, ваше высокопревосходительство, я вам стерлядей, а вы мне этого самого Сарту!
— Ты в уме?
— Совершенно, ваше высокопревосходительство!
— Ну, кроме шуток. Что хочешь за стерлядей?
— Я уже сказал, ваше высокопревосходительство!
Потемкин окончательно вышел из себя:
— А хочешь я тебя, негодяй, палками до смерти забить прикажу? Ты забыл, купчишка...
— Нет, ваше высокопревосходительство, — с достоинством ответил Лобанов, — я ничего не забыл, а вот вы забыть изволили, что всякий вправе своим достоянием, как ему угодно, распоряжаться. Да и то вы забыли, что наша всемилостивейшая государыня-матушка, которой я в прошлом месяце удостоился о торговых делах с Англией докладывать, такого злодейства не потерпит. Нижайшее почтение, ваше высокопревосходительство!
Лобанов повернулся к выходу.
— Да пойми ты, голубчик, — сменил тон Потемкин, — что я три месяца у английского посла клянчил, пока он мне картины не продал, и не уезжай он совсем из Питера, так не видать бы мне ее как своих ушей! А мне эта Мадонна так в душу вошла, что я лорду тысячу рублей только за то отвалил, что он мне позволил... — «копию с нее снять» хотел было сказать Потемкин, но вовремя удержался под влиянием новой мелькнувшей у него мысли и договорил: — Позволил приезжать и смотреть на нее, когда я хочу. Так как же мне теперь взять ее и отдать?
— Как угодно, — ответил Лобанов, — а только я тоже три месяца ждал, пока мне стерлядей доставили...
— Так нипочем? Стерлядей за Мадонну?
— Точно так, ваше высокопревосходительство!
— Ну, так и быть по-твоему! — сказал Потемкин. — Пошлю с тобой дворецкого, ты ему стерлядей отдай, а я прикажу картину для тебя запаковать побережнее: холодно на дворе, краски потрескаться могут. Через два часа у тебя будет!
На том и покончили. Потемкин получил стерлядей — целый пяток, крупных, отборных, жирных, а затем приказал достать из чулана копию картины дель Сарто, позвал домашнего художника, заставил почистить, освежить, заново лаком покрыть, да и отправил к Лобанову...
Вечером императрица осчастливила Потемкина своим посещением и радостно приветствовала появление на столе ухи из дивных стерлядей.
А на другой день — это было 1 марта 1774 года — Потемкин был назначен генерал-адъютантом при особе императрицы. В русской истории 1 марта 1774 года — день, чреватый последствиями. С этого дня русский Бич Божий — Аттила России — простер над несчастной
страной свои цепкие паучьи лапы!..
Григорий Александрович Потемкин, сын захудалого отставного майора, родился в сентябре 1739 года в селе Чижове под Смоленском. С самого раннего детства он мечтал о духовной карьере и, поступив впоследствии в московский университет, не шутя думал о монашестве. Сначала он со рвением и прилежанием занимался богословием, так что когда Шувалов приказал выбрать двенадцать лучших студентов и прислать их в Петербург для представления ко двору, то в числе избранных оказался и «Гриц», как звали Потемкина в детстве. Но блеск и пышность елизаветинского двора так поразили воображение юного студента, что с той поры Гриц совершенно забросил занятия. Он повел беспутную жизнь, пьянствовал, развратничал, буйствовал; иногда вдруг на него словно что-то находило, он удалялся в монастырь, проводил дни и ночи у знакомых монахов в душеспасительных беседах и спорах о богословских тонкостях. Однако, едва выходил он из монастыря — снова начиналось разгульное беспутство. Однажды в драке по пьяному делу ему порядком испортили левый глаз, так что он плохо видел и никак не заживал.
Полное пренебрежение университетскими занятиями кончилось тем, что около 1760 года Грица исключили из университета. Потемкин занял у московского архиерея Амвросия пятьсот рублей под честное слово (которых так и не отдал — Потемкин вообще долги платить не любил) и уехал в Петербург, где определился в конную гвардию.
Ему удалось отличиться во время переворота 23 июня 1762 года: заметив, что у императрицы, обратившейся с речью к солдатам, не хватает портупеи, молодой вахмистр храбро подъехал к ней и предложил Екатерине свою. Он был замечен — сама Екатерина писала Понятовскому относительно переворота: «В конной гвардии офицер Хитрово и унтер-офицер Потемкин направляли все благоразумно, смело и деятельно».
Всесильный тогда Орлов заметил впечатление, произведенное красавцем-вахмистром на императрицу. По его ходатайству Потемкина произвели в полковники и камер-юнкеры, но... услали в Швецию в качестве чрезвычайного посла, который должен был объявить о перемене царствования в России.
В Швеции Потемкин пользовался большим успехом, и шведская королева написала своему брату, Фридриху Великому, что Потемкин «по всем признакам сделан из того теста, из которого в России пекут так называемых фаворитов».
К коронации Потемкин вернулся в Россию, но после этого торжества его поразило страшное горе: он окончательно лишился левого глаза. Потемкин захандрил, перестал показываться при дворе, пока однажды к нему не явились братья Орловы и не притащили его силой к Екатерине. Екатерина грустно посмотрела на его кривой глаз, опустила голову и махнула рукой: она не терпела физических уродств, и Потемкин, к тому времени все более и более пленявший ее, был вычеркнут из ее сердца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109