Неужели у Роми есть тайны от подруги?
Господин Куррат угощает молодого человека американскими сигаретами. Они садятся в сторонке у курительного столика. Как принято.
Молодой человек выпускает дым через нос.
А дамы говорят о фасонах вязаных кофточек. Выходит, Мертке тоже дама? Вы только подумайте! Здесь она дама. Что бы ни творилось за стенами этого дома.
У Мертке, на ее счастье, есть два уха: одно — глупое, другое — умное. И умное ухо слышит гораздо больше, чем ему положено. Куда же это годится, разве так поступают истинные друзья? Господин Куррат просит молодого человека замолвить за него словечко перед папой-архитектором:
— У нас прибавление семейства—автомобиль.— Словом, нужен гараж.
Молодой человек напускает на себя важность:
— Официальный или левый? Господин Куррат разливает вино и кивком подзывает дочь:
— Ты бы помогла мне хозяйничать.
По мнению Мертке, нет ничего глупее, чем беседовать с матерью Роми о шляпках и слушать разговоры господина Куррата о «левых» гаражах. Чувствуя себя лишней, она уходит.
Внизу, у покрытого черной пылью пожарного крана, ее перехватывает Роми.
— Мертке, прости, я оставила тебя одну.
На этот раз Роми не удается быстро достичь примирения с худенькой девочкой в стоптанных башмаках.
— Можешь целоваться с этим маменькиным сынком. Меня бы от него стошнило. Он жует резинку.
— Жевать резинку—это современно.— Тут Роми, должно быть, снова вспоминает про задачи по алгебре. Она и для Мертке раздобудет мальчика. Пусть только Мертке научится танцевать, перестанет молиться на красных и выйдет из Свободной молодежи.-—Современному человеку не нужна религия.
Мертке оставляет Роми у пожарного крана. Недозрелый юнец вторгся в школьную дружбу. Кольцо дружбы дало первую трещину.
Проходит год. Еще полгода—и Мертке кончит школу. Дочь она старательно, и мать ею довольна. Однажды под вечер заявляется Роми.
— Могу я по-прежнему считать тебя своей подругой?
— Ты же говорила, что я молюсь на красных? -— Умоляю, прости! — Роми в отчаянии. Сын архитектора
покинул.
— А он тебе что, до зарезу нужен? До чего наивное дитя эта Мертке. Роми протягивает ей два
письма. Одно — сыну архитектора, другое — отцу, лавочнику Куррату. А Роми, хочешь не хочешь, прыгнет в заброшенную шахту, и маслянистые воды сомкнутся над ее головой.
Мертке хохочет.
Роми утирает слезы тыльной стороной ладони — совсем не так, как принято у настоящих леди.
— Милая Мертке, с тобой никогда не случится ничего подобного, ты не из тех. Ты не проболтаешься.— Одним словом: у Роми будет ребенок, но она не желает быть покинутой матерью: — Мертке, спаси меня!
Мертке больше не смеется. Ребенок в классе, колыбель на парте. Младенца ведь нужно кормить по часам. Но какой от нее ждут помощи — непонятно.
Роми бросается ей на шею:
— Ты мой единственный друг! Мертке растрогана.
Они не идут на занятия. Уезжают в Берлин. Мертке не без опаски соглашается на эту незаконную поездку. Роми давно уже перестала быть ее подругой, но все равно она человек. Нельзя допустить, чтобы человек с горя наложил на себя руки. В таких случаях иногда приходится совершать и незаконные поступки.
Поездка не из веселых. Сомнения, тревоги одолевают их. Они почти не разговаривают, и каждая теребит свой носовой платок. Роми знает одного врача, свободного врача из свободного мира, и этот врач может сделать существующее несуществующим. В сумочке у Роми шуршат бумажки, выкраденные из кассы в отцовской лавке.
В Берлине при выходе с перрона их поджидает лавочник Куррат. Ну и ну!
Роми — вот пройдоха — сунула прощальное письмо под будильник на тумбочке, а будильник поставила так, чтобы ее папочка мог успеть на тот же поезд. Умна, ничего не скажешь. В письме между прочим стояло: «...виноват ты, папа, это тебе во что бы то ни стало понадобился гараж...»
Господин Куррат доволен, что случайно встретил в Берлине свою дочь с подругой.
— Какое удачное совпадение! — Он тут по торговым делам. И кто же попадается ему навстречу? Две беглянки, прогульщицы. Нет, вы подумайте, как здорово!
Господин Куррат полагает, что попечение будет совсем не лишним при знакомстве молодых девушек с большим миром. Благословен случай, давший господину Куррату возможность показать себя заботливым отцом.
Они проводят в Берлине два дня. Со школой все как-нибудь уладится, так ведь? Они гуляют по Курфюрстендамм, смотрят в зоопарке верблюдов свободного мира, бродят по крытому рынку на Александерплац. Спору нет — очень недурно. Но где все-таки бананы, где южный аромат апельсинов?
Перед ними «Торговля мелкой живностью». Сотни только что вылупившихся цыплят. Роми зажимает уши.
— С ума сойдешь от этого писка.
А Мертке хочется забраться к цыплятам, кормить их и поить.
— Это икцёнтрично и глупо,— говорит Роми; она стала развязной, дерзкой, приободрилась и больше не думает прыгать в шахту.
Вечером они идут в варьете. К сожалению, стоящее варьете имеется только в восточном секторе.
— В этом деле русские сильней,— объясняет господин Куррат и подпускает немножко лояльности.— Что правда, то правда. Живи и жить давай другим.
После представления они сидят, пьют шампанское, едят устриц. Роми хочет потанцевать с отцом. Это шикарно — танцевать с пожилым господином и чтобы все тебя принимали за его любовницу.
— Детка, ты же видишь, что здесь не танцуют.— Господин Куррат разливает шампанское, сперва себе, потом девушкам. Роми свирепеет.
— Я вижу только, что ты никудышный кавалер. Господин Куррат не замечает, что Роми наморщила свой
носик пятачком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121