«Баррас мне солгал», — думала Елена, и сердце ее радостно билось от того, что она стала жертвой страсти именно того, кого любила.
— Можно ли нанести визит шевалье Бералеку? Он дома? — спросила она дрожащим от волнения голосом.
— Это невозможно, сударыня.
— Почему?
— Потому, что с сегодняшнего утра шевалье больше не живет в гостинице.
— И он оставил свой новый адрес?
— Нет. Он уехал в Бретань. В шесть часов утра он еще был здесь, и у него было явно плохое настроение. Бедный малый...
Елена представила себе охоту, устроенную ею на молодого человека...
— Он был таким уставшим, — продолжал Жаваль, — я думал, он ляжет спать. Но спустя четверть часа он уже прощался со мной и, пока я выписывал счет, он уже нанял повозку для багажа. И я помог ему увязать вещи, его и господина Работэна, который, видимо, поручил ему доставить свои вещи на родину. Он расплатился за него и за себя, попрощался со мной и уехал.
Окончив свой рассказ, Жаваль подумал:
«Если она подослана, так должна убедиться в том, что я не лгу».
Елена засомневалась. Ей показался подозрительным этот поспешный отъезд.
— Значит, он уехал впопыхах? — спросила Елена. Она хотела развеять свои подозрения.
— Впопыхах? О, нет! У него было достаточно времени, чтобы перерыть все свои вещи. Он был в отчаянии, потому что не мог найти один из предметов...
— А что именно?
— Печатку от карманных часов. Он все время повторял: «Эта вещь стоит больших денег, Жаваль. Это выигрыш на очень большую сумму».
У Елены сильнее забилось сердце. Это было доказательством, что с ней был Ивон. Это была та самая печать, которую Баррас вручил ему под карточный долг. Но тогда, как же она оказалась в руках директора? Ведь он показывал ее Елене, говоря о том, что молодой человек убит...
Елена спросила безразличным тоном:
— Ну, и нашел он свою игрушку?
— Нет. Он уехал, сказав странную фразу.
— А именно?
— «Должно быть, я потерял се во время схватки». Теперь она узнала все, что хотела. Она попрощалась и вышла.
Жаваль пробормотал про себя:
— Точно шпионка! Ее послали узнать, не оставил ли я себе эту игрушку.
Елена шла по улице, и душа ее пела от радости.
— Он получил письмо и пришел на свидание. А я имела глупость заставить Барраса преследовать его. Он бежал от моей ненависти, думая, что я хочу ему отомстить. Но... рано или поздно... Разве в нем нет сердца?
Итак, Ивон жив! Хозяин гостиницы сказал, что он участвовал в схватке и там потерял свою игрушку, попавшую потом в руки Барраса. Она была, по-видимому, принесена ему полицией.
А вас, читатель, наверное, интересует, что же случилось с Кожолем?Когда преследователи загнали его в угол, он на минуту прислонился к стене, чтобы перевести дыхание. Стена была покрыта декоративной решеткой. И это дало графу надежду на спасение.
Он полез вверх, цепляясь за разъеденную ржавчиной решетку, каждую минуту рискуя свалиться вниз и сломать себе шею.Когда преследователи подошли к стене, он уже был наверху.
Там оказалась терраса, опоясывающая здание.Он осторожно спустился по лестнице и попал на площадку, которая освещалась светом из полуоткрытой двери...
Пьер вошел в нее. Комната оказалась спальней, богато и прихотливо убранной.
«Кажется, я попал в дамскую спальню, — подумал Кожоль и внимательно посмотрел па постель. —Дама, судя до всему, замужняя...»
В это время послышались молодые голоса, смех и чей-то голос произнес:
— Дамы и кавалеры, я пью за счастливое новоселье «Трубадуров»!
Послышался звон бокалов. «Кажется, эта дама не очень-то замужняя, — подумал Кожоль, — скорее всего актриса «Театра Трубадуров»; Его как раз перевели на улицу Лувуа...»
Следующий голос оказался женским.
— Милый Уврар, как ты можешь предлагать тост за процветание «Трубадуров»?
— А почему бы и нет, Пуссета?
— По-моему, ты заслуживаешь, чтобы тебя высекли, мой дорогой капиталист!..
— Ай-яй, Пуссета, неужели ты действительно этого хочешь?
— Хочу, конечно, хочу! Больше того — чтобы привлечь зрителей, мы решили самым беспощадным образом насмехаться над господами капиталистами, поставщиками и вообще выскочками... Посмотрим, что ты тогда запоешь!
— Но это невозможно!
— Почему? Спроси у Ода, он подтвердит мои слова!
— Да, — подтвердил голос того, кого Пуссета называла Одом, — мы решили, что это принесет успех «Театру Трубадуров»...
«Экая скотина», — подумал Кожоль.
— А потом, — продолжал Од, — я рассчитываю предложить целую серию пьес с одним главным действующим лицом под именем «Кадет Руссель». Я думаю, что эти вещи тоже наделают достаточного шума.
Он был человеком довольно интересным. Забегая немного вперед, расскажем вам его историю.
До тридцати лет он пил во всех кабаках и притонах Парижа. Однажды в одном из подобных заведений он увидел человека, который бил худую, нищенски одетую, изнуренную женщину. По какой-то прихоти он решил вступиться за нее.
— Чего ты лезешь? В конце концов, это моя жена, мой товар, с которым я делаю то, что хочу, — заявил ему незнакомец.
— Ну так я покупаю у тебя этот товар, — спокойно заявил Од.
Они ударили по рукам. И за двенадцать франков Од стал обладателем своей судьбы, так как дальше началось совсем уже непредвиденное. Во-первых, она отучила его от пьянства, во-вторых, приучила к систематической работе и сделала его автором знаменитого «Кадета Русселя». Она родила ему любимых детей. И они прожили вместе тридцать восемь лет.
Просим извинить нас за столь длинное отступление. Итак, вернемся к разговору, подслушанному Кожолем.
— Так вы, — продолжал Уврар, — решили посмеяться над нами...
— Да, да, да, мой милый-премилый толстячок, — отвечал целый хор женских голосов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81