— Они трудятся, это и есть высший закон,— возразил профессор.— Всех бездельников давно прогнали.
— О, тогда они не потерпят, чтобы мы тут бездельничали,— испугалась русалка.— Прошу тебя, давай попробуем жить, как эти люди, по их законам.
Профессор попытался успокоить ее:
— Размышление — тоже труд, а моя профессия требует размышлений.
Купив кресло-коляску, он усадил туда закутанную в одеяла русалку и решил покатать ее по деревне. Любопытным он говорил, что его племянница парализована, а ей объяснил:
— Я вынужден лгать, а то нам не дадут покоя.
Он влепил пощечину молодому парню, который с первого взгляда влюбился в прекрасную девушку и уже протянул руки, чтобы пересадить ее на свой мотоцикл.
— Мне приходится быть жестоким и неумолимым,— сказал профессор русалке.— Иначе неприятности будут подстерегать нас на каждом шагу.
Потом наловил для нее в озере рыбы (рыбу она любила больше всего). Однако жестокость, с какой профессор ловил рыбу, потрошил и жарил, возмутила русалку, а он признался:
— И тебя я так же поймал. Будь ты не русалкой, а рыбой, я бы и тебя умертвил.
С этого дня в их жизни что-то разладилось. Профессор изо всех сил в самых изысканных выражениях тщился растолковать ей человеческий закон, но она не-верила, когда он говорил об истине, добре и мире на земле, а сам тут же выключал радио, сообщавшее о мошенничествах, голоде и войнах в далеких странах. Ему приходилось лгать вновь и вновь, даже быть жестоким, чтобы сохранить в тайне, кто живет с ним под одной крышей. Да и она была не без греха: ведь не устояла — выловила и съела золотых рыбок из хозяйского аквариума. Или, нежась в ванне, которую профессор устроил для нее в комнате, до того громко плескалась, что сбежались дети и начали подглядывать в замочную скважину. Сколько понадобилось уверений и уловок, чтобы рассеять подозрения! Даже одна учительница вмешалась в эту историю, научно доказав, что русалок, сирен и морских богинь в природе не существует, следовательно, никто видеть их не мог, что золотые рыбки исчезли вообще неизвестно как, и директор школы намерен расследовать это через полицию.
Несмотря ни на что, русалка и экономист любили всем сердцем и по мере сил пытались сделать друг друга счастливыми. Однако мужчину слишком обременяли житейские заботы, а юная женщина, напротив, ничего не делала, праздно сидела в кресле-коляске. Она призадумалась и поняла, что профессор никогда не сможет жить по людским законам, если она останется с ним и ему придется ради нее по-прежнему лгать и быть жестоким. И вот она решила покинуть его и вернуться в озеро, хотя сердце ее и разрывалось от горя.
Однажды, когда профессор удил для нее рыбу, русалка выпрыгнула из кресла-коляски, с любовью посмотрела на профессора и скользнула в воду.
— Стой! —в ужасе закричал он и в последнюю минуту успел схватить ее за хвост.
Он упрашивал ее никогда больше и близко не подходить к озеру, запирал в мансарде, уходя на рыбалку, и велел даже закрывать колодец во дворе — из опасения, что она туда бросится. Когда она откровенно призналась, что намерена по доброй воле расстаться с землей ради его счастья и счастья других людей, он крепко сжал ее в объятиях, заклиная:
— Я люблю тебя больше всего на свете.
Эти слова еще больше опечалили ее, потому что теперь он совсем забыл человеческий закон. Хоть и пьянили русалку его поцелуи, хоть и терзали противоречивые чувства — рассудок в ней восторжествовал и повелел тоже лгать и быть жестокой. И она, девственница, сказала ему:
— У меня будет ребенок, и ты должен отпустить меня в озеро, потому что я могу родить только там.
Он растерялся от радости и боли, хотел было построить бассейн, где бы он мог всегда видеть ее и охранять. Но она искусно усыпила его бдительность, размечтавшись вслух о подводных растениях, о ракушках и водорослях, о сестрах и братьях — рыбах, которые так нужны ей и ребенку; он поверил ей и покорился. В последний раз он усадил ее в кресло-коляску, повез к озеру и прямо в кресле опустил в воду. Он окликнул ее, когда она погружалась, еще раз увидел, как блеснули слезы в ее глазах, исчезавших среди листьев кувшинок,— во всяком случае, ему так показалось,— и вот уж перед ним ровная гладь озера.
Профессор остался в Зерране и вернулся в науку. Он преподавал в школе и помогал крестьянам кооператива в трудных расчетах, в планировании, калькуляциях и бухгалтерии. Даже на любимую рыбалку времени не хватало— так его загрузили в деревне работой. Да и сам он жаждал одного: за работой забыть свою печаль. Лишь спустя годы удочка вновь попалась ему на глаза. Он взял ее и пошел к озеру, на то самое место, где обрел и потерял русалку. И снова он забросил леску с наживкой.
— Приди!— позвал он.— Я хочу поведать тебе человеческий закон, который наконец открыл: быть человеком — значит жить для людей.
Но озеро безмолвствовало, а там, где когда-то исчезли в воде ее глаза, цвели кувшинки. На удочку попалась крупная щука, которую он, вернувшись в деревню, подарил первому встречному.
Когда Виктория закончила рассказ, над Зерраном спустились сумерки, и остров с пасущимися телятами исчез, будто и впрямь погрузился в воду.
— Но зачем же погружаться целому острову со всеми телятами,— осмелился возразить Ганс.— Этой русалке хватило бы и одного теленка.
Но Виктория сохраняла полнейшую серьезность, и даже поцелуи не заставили ее замолчать.
— Ты, наверное, хотел сказать, что одной русалки достаточно? — лукаво спросила она, тем самым с наслаждением доводя свою историю до логического конца.
6. Почему он вспомнил эту сказку и вообще Зерран?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51