Наконец они проехали мост. За поворотом машина стала подниматься в гору, на вершине которой, обступив площадь Роз, стояло десять двадцатиэтажных домов—гордость города. Выкрашенные и одинаковый синий цвет, отделанные разноцветной мозаикой, они величественно возвышались над городом. К ним вела извилистая дорога, здесь машин было меньше.
— Мир богатых,— кисло констатировал Кепеш, забыв о своей обиде.— Вот где денег до черта!
— Знаете, что мне приходит в голову, когда речь идет о больших деньгах?— спросил капитан Пооч с невинным видом.
— Что?
— Убийство.
— Вам всегда это приходит в голову!
— Профессиональная болезнь,— согласился Пооч. Машина въехала на вершину горы и остановилась возле «скорой помощи», окруженной плотным кольцом людей. Врач сидел на корточках около лежавшего на земле тела.
— Мертва,— проговорил он.
Капитан Пооч посмотрел, и у него перехватило дыхание. Это была совсем еще молодая женщина...
— Бедняжка...
— Сегодня ей исполнился двадцать один год,— сказала стоявшая рядом женщина. Глаза ее наполнились слезами.
— Вы ее знали?— спросил капитан.
— Да. Конечно, знала,— кивнула женщина и вытерла слезы.— Она жила в этом доме, на двадцатом этаже.
— Как ее имя?
— Ева. По мужу Ева Борошш. Мы с ней часто разговаривали... и даже сегодня в полдень... в магазине. Она была такая веселая... делала покупки... к вечеру ждала гостей... Господи! Как же это могло случиться?! Как она могла это сделать!
— Вы думаете, она покончила жизнь самоубийством?— спросил капитан.— Сама выбросилась из окна?
— Да,— всхлипнула женщина.
— Почему она могла это сделать?
— Она очень горевала после смерти мужа. Четыре месяца, как старый Борошш умер. Ева его так любила, так заботилась... Да что поделаешь, старый он уже был за семьдесят, ему уже нельзя было помочь... А она себя винила в его смерти.
— Вы сказали, что в полдень, когда вы ее встретили, она была веселой.
— Я сама удивилась. Даже спросила, чему, мол, она так рада, но она не ответила. Только засмеялась. Может быть, уже задумала... ну, в общем, решилась на это... Но почему она говорила о гостях? Странно.
— Действительно, странно.
— Вы тоже так думаете?— Женщина взглянула на мертвую и тут же отвернулась.
— Может быть, несчастный случай?— предположил Пооч.— Мыла окна...
— В таком красивом платье?.. И здесь... очень высокие парапеты на окнах... Нет, скорее всего она покончила с собой. Хотя из-за семидесятилетнего старика... Что-то не верится! Конечно, Борошш очень хорошо к ней относился, и все же... Нельзя же так сокрушаться! Просто не знаю, что и подумать. Если я могу вам чем-нибудь помочь... Я живу на третьем этаже. Моя фамилия Надь.
Кепеш взял у женщины паспорт, списал данные, и она ушла, вытирая на ходу слезы. Пооч подозвал шофера.
— Ждите нас здесь. Идемте, Кепеш, поднимемся в квартиру.
На двадцатом этаже было две квартиры. Одна принадлежала Борошшам, в другую они позвонили, но никто не открыл.
— Наверное, никого нет,— сказал Кепеш.
— Вероятно,— согласился Пооч.— Надо будет заглянуть этажом ниже. Только сначала осмотрим квартиру Борошшей.— Он нажал на кнопку звонка, но, как и следовало ожидать, дверь никто не открыл. Нагнувшись, Пооч осмотрел замок.— Английский. Теперь почти у всех такие. Доставайте, Кепеш, вагну связку.— Он взялся за ручку, и дверь внезапно поддалась.— Открыто! И ключ не нужен. А ведь самоубийцы, как правило, запираются,— в раздумье произнес он, и на лбу у него обозначились две глубокие морщины.
— Возможно, это и не самоубийство.— Лейтенант выразил вслух мысли своего начальника.
В прихожую из комнаты сквозь рифленое стекло двустворчатой двери проникали лучи солнца. Пооч распахнул дверь.
— Вот так так! — воскликнул он и остановился на пороге: распахнутое настежь окно, наполовину сорванная занавеска, застрявшая под батареей белая дамская туфля, опрокинутая рюмка, на паркете темная лужица.— Так-так! — повторил капитан.
В комнате был разгром: дверцы шкафов раскрыты, вещи разбросаны на полу, одно кресло опрокинуто, стеклянный абажур разбит. На журнальном столике валялась бутылка коньяка, рядом стояла наполненная до краев рюмка.
Взгляд Пооча остановился на застрявшей в батарее туфле.
— Возникает новая версия,— заключил он.— Убийство. Лейтенант Кепеш, вызывайте оперативную группу.
Доктор Хинч видел, как следователи вошли в дом. Видел, как подъехала специальная машина, тело положили на носилки и поместили в фургон. Зеваки разошлись. «Скорая помощь» уехала, только милицейская машина по-прежнему стояла у тротуара.
Доктор закрыл окно, тщательно задернул шторы, сел за письменный стол и, склонив голову набок, стал прислушиваться к звукам, доносившимся сверху. Слышались шаги двух мужчин. Он представлял, как следователи ходят по квартире, точно сам был там. Он прекрасно ориентировался в той квартире, уже не первый год он вот так прислушивается. Вначале он делал это бессознательно, а потом со все возрастающим интересом; сверху слышалось постукивание каблучков Евы Борошш -— из ванной комнаты в спальню, оттуда в гостиную, расположенную как раз над его кабинетом; ощущение близкого присутствия молодой женщины волновало его все больше и больше, пока не завладело всем его существом. Он и не заметил, как влюбился, и был страшно поражен, когда осознал это. И потом, когда Михай Борошш умер, он решился открыть Еве свое чувство. Но Ева его высмеяла. Назвала старой обезьяной.
Это воспоминание заставило доктора Хинча густо покраснеть. Сняв очки, он собрался их протереть, но рука замерла в воздухе — в дверь внезапно позвонили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59