— У нее могут быть свои соображения. Если бы господин Чжао думал, что у него нет соперника, он не проявил бы себя полностью. Всегда считалось полезным раззадорить полководца перед сражением. Только противник оказался инвалидной командой — и не умеет и не желает сражаться...
— Разве в отряде нет добровольцев?
— Какое! Сплошь мобилизованные из-под палки.
— Но ведь побежденный часто пользуется большим сочувствием...— Тан почувствовала, что ее слова могут быть превратно истолкованы, и покраснела.— Я хотела сказать, что сестра сочувствует угнетенным нациям...
У Фана от радости екнуло сердце.
— Об этом мне трудно судить. Я хотел бы пригласить вас с сестрой завтра на ужин в «Эмэйчунь». Вы не откажетесь? — Видя, что Тан колеблется, он продолжал: — Я понимаю, что это слишком смело с моей стороны. Су говорила мне, что у вас много друзей, может быть, я не достоин быть в их числе, но мне бы этого хотелось.
— Сестра выдумывает, нет у меня никаких друзей. Что именно она сказала?
— Ничего особенного. Что вы светская девушка, что у вас много знакомых.
— Как странно, я же провинциалка, нигде не бываю...
— Прошу вас, не церемоньтесь, приходите завтра! Мне хочется вкусно поесть, но одному идти вовсе не интересно, вот я и сделаю вид, что угощаю вас, а сам буду получать удовольствие. Так соглашайтесь!
— Вы так ловко уговариваете, что придется пойти! Во сколько прикажете?
Фан, радостно возбужденный, назначил время. Тут до него донесся громкий голос госпожи Шэнь:
— Я была на всемирном конгрессе женщин и обнаружила одну общую тенденцию: всюду женщины стремятся приблизиться к мужчинам. (Тут Фан улыбнулся — ведь так было с незапамятных времен, стоило ли ездить на конгресс, чтобы сделать такое открытие!) Женщины могут выполнять мужскую работу — заседать в парламенте, быть юристами, корреспондентами, летчиками, причем не хуже мужчин. Одна делегатка, социолог из Югославии, говорила в своем выступлении, что наряду с женщинами, довольствующимися ролью жен и матерей, образовался «третий пол» — женщины, имеющие профессию. Феминистское движение существует недавно, но оно уже добилось ощутимых успехов. И я со своей стороны считаю, что в недалеком будущем разделение человечества на два пола станет достоянием истории.
Фану показалось, что, рассуждая о «поле», эта дама забывает о живых людях. Но тут заговорил Чжао:
— Вы совершенно правы, госпожа Шэнь, нынешние женщины такие способные! Взять Сюй Баодюнь — вы знакомы с ней? Она помогает отцу управлять молочной фермой, и он полагается на нее и в большом, и в малом. А на вид она такая утонченная, мягкая, трудно предположить в ней подобные качества.
Фан прошептал что-то Тан Сяофу, та громко прыснула. Су хотела было сказать, что эта самая Сюй Баоцюнь даже более деловита, чем ее отец, и она фактически управляет фермой... Но шушуканье Фана и Тан не понравилось Су, и она окликнула кузину:
— Чему это ты обрадовалась?
Та замотала головой, продолжая смеяться. Су обратилась к Фану:
— Если знаешь что-то смешное, поделись со всеми.
Фан тоже только покачал головой. Ясно было, что он
и Тан о чем-то секретничают, и это еще больше раздосадовало Су. Чжао принял свой излюбленный высокомерный вид и изрек:
— Наверное, барышне Тан оттого так весело, что наш ученый муж разъяснил ей философское понятие оптимизма. Что, я не угадал?
Фан решил больше не давать спуску. Не глядя на Синьмэя, он обратился к Су:
— Вот интересно! По внешности Сюй Баоцюнь нельзя догадаться, что она управляет молочной фермой. О чем же хлопочет господин Чжао — чтобы у нее рога выросли? Тогда, конечно, сразу все будет ясно.
— Хотели сострить, да не получилось. Если вырастут рога, она сама превратится в корову и уж никак не сможет управлять фермой, — парировал Чжао, окинул взором присутствующих и рассмеялся, довольный. Он решил развивать свой успех и не покидать поле боя до тех пор, пока не доконает Фана, не вынудит его ретироваться. Чжао сидел на своем месте так прочно, будто диван был набит волосами святого Генгульфа, которые, по преданию, впивались в тело сидящего и не отпускали его. А Фан между тем счел свою задачу выполненной и решил распрощаться с Су, пока остальные гости еще не разошлись. Су, которая весь вечер находилась вдали от него, вышла проводить Фана в коридор... Путник холодной ночью рад последней возможности погреться у огня.
— Не удалось нам сегодня поговорить, — сказал Хунцзянь.— Если у тебя есть время, пойдем завтра
поужинаем в «Эмэйчунь». Пусть я там не завсегдатай, как Чжао Синьмэй, и кушанья подадут не такие изысканные, однако не хочется мне принимать его приглашение.
Неприязненное чувство, с каким Фан говорил о Чжао, облегчило ей душу.
— Мы пойдем вдвоем? — спросила она и тут же покраснела, поняв неуместность вопроса.
— Нет, будет еще твоя кузина,— Фан тоже почувствовал неловкость.
— Ты уже пригласил ее?
— Да, она согласилась... составить тебе компанию.
— Тогда до свидания.
После такого прощания настроение у Фана упало: он понял, что сохранить хорошие отношения с обеими девушками ему не удастся — надо вести себя так, чтобы не ранить чувства Су, не разрушить окончательно ее надежды. Он даже вздохнул, сочувствуя ей. Но разве это справедливо совершать какие-то поступки не по любви, а из жалости! Это же недозволенный прием! Если меня полюбили, так я не могу сопротивляться, а должен подчиняться чужим желаниям. Да, если бы господь бог действительно любил людей, он не смог бы над ними властвовать. Узнай Чжао об этих мыслях Фана, уж он не преминул бы отметить, что, мол, наш философ ударился в мистику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134