И тут произошло то, что Друскат позднее называл маленьким чудом. Ирена не выпускала рук Розмари.
«Хочешь помочь мне? — спросила она. Девушка кивнула головой. — Помоги мне», — прошептала Ирена.
Держась за руки девушки, она медленно, очень медленно встала на ноги. Неуверенно постояв, она оперлась
на руку Розмари и, нетвердо ступая, проводила девушку до двери. Розмари ушла, а она все еще стояла, прислонившись к косяку.
Друскат собирался выйти следом за девушкой, однако пережитое в зтй минуты заставило его забыть о своем намерении. С вытянутыми руками он направился к Ирене, как к лунатику, которого нельзя пугать, так как при малейшем окрике он может упасть с крыши и разбиться. Но Ирена не грохнулась на пол, как он ожидал, она взглянула на него с улыбкой и произнесла:
«Значит, я тебе нужна».
С этой ночи она снова стала ходить.
Ирену ничуть не удивило, когда Даниэль сообщил о переезде в Альтенштайн. Она покидала Хорбек с легким сердцем — ей хотелось начать жизнь сначала.
Подготовкой к переезду руководила Анна Прайбиш. К неудовольствию крестьян, ее заведение целыми днями стояло на замке. На дверях, правда, висела обычная в таких случаях табличка, что с такого-то и по такое-то напитки отпускаться не будут, однако на ней не было подписи бургомистра и официальной печати. Анна действо-вала по своему усмотрению, и никто не решался пожало-ваться на трактирщицу из опасения получить отказ от дома. К тому же Прайбиш была уверена в благожелательном отношении крестьянок: они вряд ли будут возражать, если их мужья на некоторое время лишатся алкоголя.
За день до переезда Друскат передал Штефану свои полномочия председателя кооператива «Светлое будущее». Он в последний раз сидел за своим письменным столом в конторе, выдвигал ящики, показывал Штефану бумаги, списки, бланки, объяснял, как ими пользоваться. Потом снова закрыл стол и сказал, что бухгалтер Виль-ман, впрочем, в курсе всех дел. Вильман был прекрасный специалист, в свое время после конфликта с администрацией он уволился с завода в Веране и теперь каждый день ездил на велосипеде или автобусом в Хорбек — не хотел терять удобную городскую квартиру. Штефан должен, мол, держаться за Вильмана.
«Я его выгоню», — заявил Штефан.
Друскат в недоумении посмотрел на него.
«Бухгалтер должен жить в деревне, — пояснил Штефан,— или он поселится здесь, или я его выгоню».
Друскат спокойно возразил, что последнее слово здесь за правлением. На это Штефан заметил, что правление придется переизбрать, ситуация в кооперативе, мол, изменилась по сравнению с тем, что было две недели назад.
Друскат обратил внимание своего преемника на тот факт, что в кооперативе имеется партгруппа, к ее решениям следовало бы прислушиваться. В его дела, заявил Штефан, он не позволит вмешиваться никому.
Друскат чуть было не вспылил, но промолчал, он был бессилен, и ему приходилось сдерживаться, к этому вынуждали обстоятельства, — пусть с этим выскочкой разберутся товарищи. Теперь Друскату хотелось только уехать из Хорбека.
Он выдвинул верхний ящик письменного стола и вынул оттуда несколько личных вещей: кисет с трубкой, авторучку, фотографию Ирены с дочкой. Потом, задвинув и этот ящик, почувствовал, что подвел последнюю черту.
Смешно, когда человек задвигает ящик, отодвигает стул, встает из-за стола и делает это в данном помещении в последний раз: вот так обычными движениями и совершенно обыденными жестами заканчивается целый период
жизни.
«Прошу!»
Друскат взял со стола свою папку и указал Штефану на стул. Он, мол, освободил место, пусть другой занимает его. немедленно. Как ни странно, Штефан отклонил демонстрацию смены власти предложил:
«Давай выкурим еще по одной»
Друскат отказался: дома предстоит еще собирать вещи, да и говорить больше не о чем.А может, и есть о чем, — заметил Штефан. Он стоял, прислонившись к двери и загораживая собой выход. — Я ведь сразу не понял, почему ты согласился с предложением моего тестя. Теперь мне все ясно. — Он постучал пальцем по нагрудному карману. — Документик-то у меня.
Друскат посмотрел на Штефана. Тот стоял, прислонившись к косяку двери, и вид у него был надменный. По-видимому, он считал, что пришел его черед выступать
б роли обвинителя. До чего же наглый, самоуверенный и заносчивый человек! Он вел себя так, будто он сам и его родня не имели ни малейшего отношения к тем событиям в Хорбеке, будто они были безгрешны — ортсбауэрнфю-рер Крюгер, его покорная дочка и самонадеянный зятек.
В этой комнате Друскат просидел почти восемь лет, работал за этим письменным столом, у этого окна с видом на запущенный парк. Ему было немножко грустно оставлять свое место и работу другому, и он хотел сделать все без шума, как положено человеку, смирившемуся с неизбежным. Смириться его вынудил Крюгер, однако Штефа-ну, по-видимому, всего этого было недостаточно, ему хотелось продолжить пытку. Друскат видел, как он стоит в дверях, и вид этот был для него почти невыносим. Бросив панку снова на стол, он поднял и с силой грохнул на прежнее место стул, который приготовил было для другого. Потом сел на него и, вытянув ноги, откинулся назад.
«Старик все видел, — сказал он, — значит, он знает, как это произошло, как меня впутали в эту историю. Не перегните палку, — пригрозил он, — человек может выносить унижения только до определенного предела — я знаю по собственному опыту».
Штефан кивнул и, подойдя к Даниэлю, со вздохом хлопнул его по плечу. Интересно, что ему еще нужно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117