Госпожа Велчяну позеленела, только густо накрашенные губы алели, как внезапно открывшаяся рана.
— Это вы серьезно? — спросила она, придя в себя.
— Совершенно серьезно... Господин Теодореску, пейте кофе. Госпожа Велчяну мастерски приготовляет его. Да,— склонился Суслэнеску к хозяйке,— я действительно уезжаю. И мне не найти слов, чтобы выразить вам свою признательность за все, что вы сделали для меня.
— Я слышал прекрасный анекдот,— вмешался прокурор и начал рассказывать скучную, перегруженную подробностями и описаниями историю.
Мими Велчяну медленно встала, опираясь о край стола, и попросила Суслэнеску проводить ее в соседнюю комнату. Мысль о том, что он присутствует как непрошеный свидетель при развязке чужой семейной драмы, неприятно поразила Джеордже. Выпитое вино ударило в голову, усталость разлилась по всем жилам. На остроты Велчяну, многие из которых Джеордже уже слышал сегодня утром в инспекции, он отвечал машинально: «Да, конечно», «Это неплохо». Но вскоре Джеордже окаменел,— из соседней комнаты стали внятно доноситься слова происходившего там разговора.
— Ты с ума сошел? Зачем ты это делаешь?
— Я вынужден так поступить, сударыня... — Взволнованный голос Суслэнеску дрожал и срывался. — Жизнь научила меня, что бывают неповторимые в своем роде случаи... которые я больше не имею права упускать... Сам того не замечая, я попал в какой-то порочный круг и смирился с этим.
— А... я? — шепотом спросила мадам Велчяну, но слова ее прозвучали в комнате.
Прокурор безмятежно чистил трубку, раскладывая на скатерти мокрые, грязные шарики вонючего никотина.
— Благодарю за обед,— сказал Джеордже, поднимаясь, и резко отодвинул стул, стараясь наделать как можно больше шума. Но Велчяну с улыбкой предложил ему снова занять свое место.
— Садитесь, прошу вас. Пусть доведут до конца эту интересную сцену. Вы увозите Суслэнеску с собой?
— Да,— пробормотал Джеордже.
— Это довольно порядочный молодой человек, но, к сожалению, идиот. Его захватили большевистские порывы. Он не раз читал мне проповеди о миссии интеллигенции, судьбе и...
— ...Эта мысль не давала покоя и мне, сударь... Но мы слишком здоровы и слишком румыны для чего-либо подобного. Для этого нужна не только храбрость, но и определенная философия... устаревшая философия, но зато потом последует жизнеспособная эпоха.
Из соседней комнаты послышался крик, потом наступила тишина. В дверях появился Суслэнеску. Он был уже в пальто, застегнутом на все пуговицы, и волочил за собой большой чемодан, перевязанный бечевкой.
— Господин Велчяну, прошу извинить за столь неожиданный отъезд.
— Ну что ж, до свидания.
Вошедшая в этот момент горничная сообщила о прибытии извозчика. Суслэнеску двинулся к выходу, натыкаясь на собственный чемодан. Забравшись в пролетку, он рухнул на кожаное сиденье и уставился на носки стоптанных ботинок. Джеордже последовал за ним и, лишь сидя в пролетке, справился наконец с неподдающимися крючками шинели.
— Вы с ума сошли, молодой человек,— с раздражением обратился он к спутнику. — Ведь все было слышно.
— На вокзал! — завопил в ответ Суслэнеску, тыча извозчика в спину. — На вокзал!
Он повернул к Джеордже лицо — глаза его блестели безжизненно, как у мертвеца.
7
Привокзальный «ресторан» напоминал авиационный ангар. Это было какое-то невероятное сооружение, наспех сколоченное из разных обломков, вагонных досок, дверей, покрытое сшитыми шпагатом дырявыми и кое-как залатанными плащ-палатками. В дождливую погоду в ресторане текло, как под открытом небом. Посыпанный красноватым шлаком пол был усеян бумажками, тряпками, остатками еды; среди чемоданов и мешков лежали спящие люди. Все это плавало в плотном тумане табачного дыма, голубые волны которого уверенно разрезала худая, угловатая фигура хозяина — парня со съеденным волчанкой носом. Хозяин держал под мышкой огромную бутыль с цуйкой, то и дело наполняя стаканы клиентов. Из кармана облезлого кожаного пальто торчала рукоятка приготовленного на всякий случай револьвера.
Джеордже казалось, что все это он давно уже видел, но где, в каком именно городе, на каком вокзале — вспомнить не мог. Всю дорогу его не оставляло неприятное чувство беспокойства — осадок сегодняшних событий. Джеордже заранее решил, что должно пройти немало времени, прежде чем он свыкнется с сумбурным образом мышления «тыловиков», по это не успокаивало, и внутри него все было напряжено, словно с минуты на минуту должен прибыть поезд и он рискует опоздать на него.
Зато Суслэнеску был безудержно весел, болтал что-то нескладное, часто повторяя слово «каникулы». Носильщику, который принес им в ресторан вещи и сообщил, что поезд на Орадю пойдет через два-три часа, он дал на чай так щедро, что тот опешил и остался как пугало стоять на перроне, кланяясь и бормоча: «Спасибо, господа... спасибо».
Пыл Суслэнеску умерил только тяжелый, застоявшийся воздух ресторана. Они с трудом нашли место на краю лавки, рядом с каким-то мешочником, который мирно спал, положив голову на руки. Хозяин тотчас же заметил их, принес два больших толстых стакана и тут же наполнил их цуйкой. Пили молча, Джеордже по привычке, Суслэнеску преувеличенно смакуя тошнотворный вкус спирта. После второго стакана, проворно налитого хозяином, Суслэнеску окончательно разговор рился:
— Я думаю, что мы легко поладим, господин директор. Вы человек молчаливый, уравновешенный, а этих качеств мне как раз не достает... Извините... Я заставил вас присутствовать при неприятной сцене. Я знал, что так получится, и именно поэтому настаивал, чтобы вы пошли со мной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190