Вот Полярная звезда, самая значительная, центральная точка на небесной карте, светлый ориентир для ученого, путника, надежда, маяк, лампада Вселенной. Впрочем, виноват, это не звезда, а должность, всего-навсего кресло, и то — временное, завладеть которым стремятся многие звезды. Среди них есть такие, которые уже занимали это место. Многие пока в отставке, но вернутся к сверкающему креслу. К примеру, звезда Тубан, которая две с половиной тысячи лет назад была Полярной, а нынче— рядовой член созвездия Дракона. Но она не теряет надежды, ибо знает, что через две с половиной тысячи лет она снова получит титул, отнятый у нее лишь на время. За почетное звание борются три звезды из созвездия Цефевса, им так же гарантирована победа. В следующем порядке — через две, четыре и шесть тысяч лет — каждая из них получит венец Полярной звезды. Большая и блистательная Вега уверенно плывет к своему величию, через двенадцать тысяч лет она тоже станет Полярной звездой.
Я пью коньяк и чувствую, что хмелею.
— Что буду Я завтра? Ничего. Подобно нынешней Полярной звезде сгину в космической урне.
— Что ты делаешь? Ты с ума сошел?!—Это Лия. Она так неслышно вошла, что я и не заметил.
Я стоял посреди комнаты с бутылкой в руке и смотрел на Лию.
— Гига, дорогой, что с тобой?! — она осторожно подошла ко мне, не отводя глаз, взяла у меня бутылку и подняла ее к свету.
— Что это такое?
От мыслей своих я успел отвлечься и сейчас был просто пьян.
— Чай,— ответил я.
— Чай в бутылке?
— Ты разве не знаешь — я наливаю сюда чай, чтобы он остыл.
— Впервые слышу.
Лия говорила со мной очень нежно, с улыбкой вертела в руках бутылку: дескать, какой у меня очаровательный муж, какую забавную вещь он придумал! Но я знал, что это продлится недолго. Сначала она проверит, не сошел ли я с ума, потом с осторожностью опытного разведчика подкрадется ко мне и начнет шептать с отчаяньем умирающей. Совсем скоро я и в самом деле услышал:
— А у меня с утра голова прямо раскалывается...
Она села на кровать, поставив бутылку на колени.
Я опередил ее и пошел в атаку — другого выхода у меня не было:
— Пей! — сказал я.
— Что?
— Чай.
— Это чай?
— Выпей.
— Ты в своем уме?
— Выпей, тебе станет лучше. Выпей ради меня, пожалуйста.
Лия некоторое время внимательно смотрела на меня, потом отпила из бутылки:
— Фу!
— Что такое?
— Крепкий же у тебя чай!
Она отпила еще.
— Нравится? — спросил я.
— Хорошо,— она так сморщилась, что я немного испугался, потом повторила:—Хорошо. Только ты забыл положить сахар,— она делала вид, что ничего
не понимает.— На, пей! — Она протянула мне бутылку.
По правде говоря, пить мне совсем не хотелось, и я поставил бутылку на ночной столик. Потом я сел на кровать рядом с Лией и погладил ее волосы:
— Лия...
— Нельзя,— она попыталась встать, но я крепко обнимал ее.
— Лия!
— Сейчас придет Мамука!
— Еще рано... Лия... Ты не бойся, мы с тобой будем всегда... Не бойся... Всегда... Всегда...
— Хорошо, отпусти меня,— сказала она после.
Теперь она снова владела мной безраздельно, а я,
убедившийся в своем бессмертии, курил сигарету.
Лия плакала.
— Бессовестный... Начал коньяк пить тайком. Что я тебе сделала? Или Мамука в чем виноват? Ты меня совсем не любишь, ни капельки со мной не считаешься. А я, дура, всем для тебя пожертвовала. Господи, за что ты меня наказал! Муж пьяница, какой ужас!
Впервые в жизни я с удовольствием прислушивался к жалобам Лии. Они были сильнее всех остальных аргументов, подтверждающих, что жизнь неистребима.
— Назови, кто из жен твоих приятелей сидит дома. Я тоже могла бы работать, как они, ходить на службу! Чем я хуже их? Уж преподавательницей быть я могла бы. Но разве я оставлю семью? Вместо того чтобы лечиться, полы натираю. Я — настоящая домработница, где ты теперь найдешь такую преданную прислугу...
Последние слова Лия произносит в ванной. Я встаю и подхожу к дверям.
— Лия! Ты же знаешь, как я тебя люблю!
— Лжешь, ты никого не любишь, только себя одного.
Я заглянул в ванную. Лия стояла за розовой занавеской под душем.
— Что ты сказала?
Лия не ответила. Может, и ответила, но я не расслышал — шумела вода. А может, и не хотел слышать —- Лия раньше никогда не говорила, что я эгоист. Она попала в самую точку. Я тоже думал об этом, особенно в последнее время.
Я вернулся к себе, включил электробритву и сел на кровать. Вошла Лия в банном халате
— Ты куда?
Я промолчал.
— Я тебя спрашиваю,
— Не твое дело! — крикнул я,
Лия мгновенно преобразилась?
— Гига, я просто так спросила, почему ты сердишься? Я сама хотела, чтобы ты ушел куда-нибудь, мне как раз нужно уборку делать. Какую рубашку тебе дать?
Целую неделю я не выходил из дому. Сел в троллейбус и сошел на проспекте Руставели. В сквере рядом с оперным театром присел на скамейку у фонтана.
«Эгоист,— думал я,— настоящий эгоист. Поэтому у меня нет друзей».
Если эгоизм считать инстинктом самосохранения, то это дурацкий инстинкт. Это все равно, что, подобно ослу с завязанными глазами, кружить вокруг кола, вбитого собственными руками в собственную душу, и в этой тьме провести всю жизнь.
Вот такие мысли, нахлынувшие с утра, вертелись в голове. Потом я решил пойти к кому-нибудь, кто помнил мое детство.
Так же как дерево, устремленное к небу, не видит своих корней и не знает об их существовании, мы забываем о своем детстве, зарываем его в землю вместе с глиняным квеври. Только потому, что оно, наше далекое детство, в любой момент готово самоотверженно пойти на риск, повиснуть над пропастью, чтобы подать руку гибнущему другу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20