— Можно мне позвонить в Тбилиси? — попросил я.
— Пожалуйста, но это не так просто.
Все-таки мы дозвонились. К телефону долго не подходили. «Как спокойно они спят,— рассердился я,— так спокойно, как будто я дома»,
— Слушаю!
Наконец-то! Лия отвечала так, словно кроме меня кто-нибудь еще мог позвонить среди ночи! Это взбесило меня еще больше.
— Ты спишь? — Я вложил в этот вопрос как можно больше иронии.
— Гига, это ты?
— А кто еще может быть?
— Ты откуда звонишь? — Я услышал, как она зевнула.
— С того света!
Лия рассмеялась:
— Ты домой не собираешься?
— Нет, и никогда не соберусь.
— Почему, дорогой? — поинтересовалась она так невозмутимо, словно стояла рядом и снимала с моего пиджака обыкновенную ниточку,
— Потому что так надо.
— Ладно, повесь трубку и приезжай. Я хочу спать.
— Не приеду, ты слышишь, никогда не приеду! — закричал я, не забыв взглянуть на дежурного. Он закрылся газетой.
— Где ты? — спросила Лия.
— В Вазиани!
Дежурный высунулся из-за газеты и кивнул, подтверждая, что я действительно нахожусь в Вазиани.
— Хорошо. Оставайся там.
— Подожди, не вешай трубку! — я испугался: она могла все принять за шутку и дать отбой. От нее всего можно было ожидать. А я хватался за телефонный провод, как утопающий за соломинку, и если прервется связь, что со мной будет — подумать страшно!
— Я в самом деле нахожусь в Вазиани, на станции,— сказал я как можно спокойнее.
Лия долго смеялась от души, и я терпеливо ждал. Потом голос у нее изменился, и она замолчала. Я тоже молчал и ждал, когда же она поймет, что я не шучу. Я молчал и думал: недопустимо, чтобы женщины работали телефонистками.
— Где-е? — спросила Лия.
Наконец-то мои слова угодили в какую-то клеточку ее сознания, как биллиардный шар в лузу.
— На станции Вазиани,— я говорил очень спокойно, не хотел ее пугать.— Потом я тебе все объясню.
— Ты жив? — закричала Лия.
— Жив. Не бойся.
Не следовало говорить ей — не бойся! Этим я напугал ее вконец, и она расплакалась:
— Гига... Гига...
— Я цел и невредим! — уверял я тщетно,
— Я еду сейчас же! — твердо проговорила она.
— Постой..,
Но она положила трубку.
Дежурный повел меня умываться, потом я предложил ему поиграть в шахматы, заметив на шкафу игральную доску. Я сделал это для того, чтобы он не считал меня сумасшедшим. Он выиграл у меня две партии и потерял всякий интерес к игре. Поскучнел заметно и предложил поиграть в города. В эту игру я часто играл с Мамукой.
— На какую букву? — спросил я.
— Все равно, давайте на «б».
— Хорошо.
Он дал мне бумагу и карандаш, и я начал перечислять все города на «б», какие только знал: Батуми, Берлин, Брянск, Братислава, Барселона, Бомбей, Брно, Баку, Боржоми, Брест, Буэнос-Айрес, Багдад, Бонн, Бейрут, Белград, Белореченская, Бильбао, Бирменгэм, Бордо, Бостон, Бухарест, Бухара, Бразилиа, Брюссель, Будапешт...
«Господи,— думал я,— сколько городов на свете, а я почему-то сижу в Вазиани!»
Лия распахнула дверь, увидела меня и стала сползать на пол. Мы с дежурным кинулись к ней, подхватили, усадили на стул. Она не сразу пришла в себя. Первое, что она спросила, открыв глаза, было:
— Тебя побили?
Мне стало стыдно перед дежурным.
— Кто это мог меня побить!
— Я вижу, что побили,— упорствовала Лия, ощупывая мое лицо руками,— больно?
— Нет.
— Ну скажи, кто тебя побил?
— Да никто, поверь мне! Почему ты считаешь, что меня непременно должны избить?
— Поехали домой.
Я поблагодарил дежурного. Мне кажется, он не только меня, но теперь и мою жену считал сумасшедшей, и на всю жизнь сохранил это убеждение.
Лия молча вела машину. Я сидел рядом, закрыв глаза, как будто спал: не станет же она скандалить со спящим. Но Лию не так-то легко обмануть.
— Так я и знала,— сказала она.— Так я и знала.
Она заинтриговала меня, и я не удержался, чтобы
не спросить.
— Что ты знала?
— Ты с утра был сам не свой...
До самого дома мы не проронили больше ни слова. Поставив машину в гараж, Лия сказала:
— Гига, я хочу предупредить тебя, чтобы это больше не повторялось.
Потом я лежал в темной комнате и думал: каждый пусть смотрит за своим носом. Угрызения совести без причины — признак глупости. Надо сидеть и не рыпаться, пусть каждый отвечает за себя,
Я услышал шепот Лии:
— Гига, Гига.
— Что?
— Ты все об этом думаешь?
— Нет.
Откуда она знает, о чем я думаю?
— Спи.
— Ладно.
Но я не так уж глуп, и угрызения совести не бывают без причины..,
— Спи.
— Да... Да...
Лия наконец заснула. Теперь никто не мешал мне думать.
Сегодняшнее происшествие потрясло меня. От себя я такого не ожидал. Что со мной творится? Может, Соломон Тушманишвили давно умер, и я беседовал с ним в своем воображении? Надо обратиться к психиатру. Нет, только не это. Сразу пойдут слухи, что я свихнулся. Лучше заняться гимнастикой йогов: встану на голову и буду себе стоять — кому какое дело! Все это от переутомления. Только вот, отчего я устал? Два года не садился за машинку. И не хочу, видеть ее противно. Лия каждый день демонстративно стирает с нее пыль, хочет меня завлечь. Не выйдет! Я найду себе другую работу. Попрошусь редактором в издательство. Неужели не возьмут?
Вдруг я остро позавидовал всем, кто по восемь часов в день работает, склонившись над станком или над столом, позавидовал даже вазианскому дежурному с ангельскими крыльями вместо ушей. Большая часть человечества трудится. А я царапаю какую-то ерунду, вычитанную из учебника 8-го класса, и могу целый год сидеть сложа руки. Понимаю еще, был бы настоящим писателем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20