Врач отошел, и над ним появилось другое лицо — длинное, как лошадиный череп.
— Я из милиции,— эти слова как будто выпалили его глаза — потому что именно глаза как-то странно расширились.
— Тс-с! — это был голос врача,
— Вы не помните номер машины? — спросил милиционер.
— Нет,— прошептал он, превозмогая боль и сам удивляясь, почему так трудно говорить.
Глазам было больно от света, и он опустил веки.
— Сбил и уехал, целых полчаса человек валялся на улице...
— Знаю,— ответил врач.
Потом он заснул... Или, вернее, соскользнул в яму, полную сна.
„.Потом он увидел своего приятеля Гелу,
— Где милиционер? — спросил он у него.
— Какой милиционер, я здесь никого не застал.
— Что со мной? — он вспомнил почти все, но хотел узнать, известно ли это другим; ему не хотелось, чтобы кто-нибудь знал об этом.
— Не знаю... Кажется, тебя сбила машина. Ничего серьезного... А ты не помнишь номер?
— Нет.
— И марка какая?
— Не знаю.
— Хотя бы цвет?
— Не помню. Дай мне сигарету.— Он был весь обмотан бинтами, как мумия.
Гела сам затянулся пару раз, прежде чем передать сигарету ему. Резо вдохнул табачный дым, и голова закружилась.
— Ладно, хватит! — сказал Гела.
Резо закрыл глаза. Кровать закачало, вот-вот он вывалится на пол. Он открыл глаза, и ему показалось, что в комнате никого нет.
— Гела! — позвал он.
— Здесь я, не бойся!—голос был знакомый.
И внезапно над кроватью встал его сосед, шофер Борис Макалатия.
— Ну, как ты? Домой не собираешься?
Он сел на стул, крепко провел обеими руками по коленям и сказал:
— Весна, братец, весна!
«Значит мне очень плохо,— думал Резо,— раз Борис пришел меня навестить».
— Я тебе торт принес,— продолжал Борис,— вот, погляди! — Он взял со стола круглую коробку и поставил ее себе на колени.— Что же ты молчишь! — теряя терпение, воскликнул он.
— Здорово, Борис! — сказал Резо.
— Слава богу! — обрадовано вскричал Борис, как будто до сих пор сомневался, умеет ли Резо вообще говорить.
«А где же Гела,— думал Резо,— куда он подевался...»
— Я женился,— заулыбался Борис,— ты, наверно, слыхал! — он испытующе глядел на Резо,
— Не слыхал.
— Живем потихонечку...
— Поздравляю!
— Вот так] — и вдруг закричал: — На кого ты похож, оброс как поп! — Он вскочил, коробку с тортом положил опять на стол и достал из кармана бритву.— Сейчас я с ней справлюсь, с твоей щетиной, погоди!
— Не стоит, Борис, как раз сегодня меня обещали побрить.
Но Борис не слушал, выбежал из палаты и вскоре появился, осторожно неся в одной руке тазик с горячей водой, в другой алюминиевую чашку со взбитой мыльной пеной.
— Не бойся, я любого парикмахера за пояс заткну, В армии я всех ребят брил. Помню, был такой Габричидзе, черный, что твоя головешка, побрил я
его, а через полчаса не стало парня.— Борис тщательно вылил ему щеки.— Побрил другого — и его тоже... того... Ну, думаю, хватит! С тех пор бросил это дело, вот тебя резвого брею! — Он замолчал, вытер бритву обрывком Газеты и добавил: — Но сейчас ведь не война, так что ты не бойся!
Он расхохотался громко, от всего сердца. И только теперь, вслушиваясь в его смех, Резо вник в смысл сказанного прежде: весна! Как будто заработали долго Стоявшие в безмолвии часы, и он почувствовал, как двинулось время и как он всплыл на его поверхность, словно ствол дерева с обрубленными сучьями, и поплыл, покачиваясь на волнах.
Однажды медсестра, которая делала ему уколы, сказала:
— Интересно, почему Анна не приходит?
Резо очень удивился.
— Кто? — уж не ослышался ли он?
— Анна! Пока тебе было плохо, она от тебя не отходила и даже ночевала здесь. А теперь не показывается.
«Майя! — подумал Резо.— Майя!»
Как только сестра вышла, он встал,— теперь только голова у него была перевязана,— и пошел к окну, как будто надеясь увидеть Майю. На полпути он бы непременно упал, если бы не стул, на который он опустился. Тут и застала его сестра.
— Кто тебе разрешил встать?
— Какое сегодня число?
— Четырнадцатое апреля.
И вдруг Резо вспомнил то, что до сих пор считал сном,— Майя была здесь, у него, вместе с Карло. И тогда что-то случилось, но он не помнил, что. Наверное, он сразу потерял сознание.
— Апрель! Апрель! Апрель! — повторял он и смеялся.
— Имей в виду, я позову врача! — сестра была чем- то испугана.
— Я хочу к окну...— попросил Резо.
Сестра неохотно согласилась.
Внизу между крышами проглядывал кусочек двора По двору шел дядька в больничной пижаме. Окутанную голубым туманом Мгацминду скрывали кипарисы. Люлька канатной дороги, как красная птичка, перепрыгивала с кипариса па кипарис...
Это случилось примерно через год после того, как он вышел из больницы.
— Тише! Ты что? — зашептала Майя. В комнате было темно из-за плотно занавешенного окна.— Положи в сетку бутылки.
Ему очень хотелось спать, и- он с трудом заставил себя открыть глаза. «Сосчитаю до трех и встану...»
— Надень сандалии, они под шкафом,— сказала Майя.
— Ладно.
Резо поднялся, подошел к шкафу, нагнулся, пошарил руками по полу, не глядя вниз. Нашел сандалии, снова сел на кровать и стал их надевать.
— Когда принесешь молоко, поставь на полку...
— Знаю...
Он отвечал только затем, чтоб Майя убедилась, что он окончательно проснулся. Сам он в этом убежден не был. В темноте ему казалось, что он слышит разговор посторонних людей. Потом и этот разговор смолк, за-» терялся во внезапно возникшей тишине.
«Один,— начал он про себя,— один с половиной.., два...»
— Занавеску не поднимай!
— Да.
Он вышел на улицу с авоськой, в авоське две пустые бутылки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33