Вез борьбы невозможно... Надо бороться... Араки стоял неподвижно.
Кюити Токуда давно уже сошел с трибуны, толпа вокруг Араки дрогнула, пришла в движение, люди начали растекаться в разные стороны по широкому пустырю, направляясь каждый к своему цеху, а Араки всё еще стоял, глядя перед собой невидящими глазами.
А он-то ждал, чтобы люди на заводе Кавадзои сами собой превратились в сознательных борцов! Больше того — он испытывал недовольство из-за того, что они сразу не сумели стать такими!
— О! Араки-сан!— воскликнул вдруг какой-то высокий худенький юноша в рваном синем свитере, налетев на Араки. — Когда вы приехали?
Араки смотрел на юношу, в облике которого еще сохранилось что-то совсем детское, но так и не вспомнив его фамилии, кивнул ему головой. Араки догадался, что это был один из учеников, работавших под его руководством в токарном цехе завода Ои. Но как его звали?..
— Слышали речь Кюити Токуда?
— Да.
— А мы всей ячейкой на митинг пришли! — с оттенком гордости сказал юноша; его глаза под выпуклым лбом блестели.
— Ячейкой?
Араки поразился. Он знал, что означает слово «ячейка». Что же, неужели этот совсем юный паренек — коммунист? И говорит об этом открыто, как о чем-то совершенно естественном!
— Да, у нас есть ячейка. И профсоюз тоже. Мы уже добрались до этой ступени... Вначале хозяева и администрация завода сговорились и хотели было сами создать на заводе профессиональную организацию... — быстро рассказывал юноша, откидывая со лба прядь волос.
Оказалось, что после того как был создан навязанный сверху профсоюз, на заводе начала работать коммунистическая ячейка, едва насчитывавшая вначале десять человек. По инициативе коммунистов была созвана межцеховая конференция выборных представителей от рабочих. Конференция проходила под лозунгом борьбы за повышение заработной платы и закончила свою работу созданием независимой профессиональной организации, которая продолжает работать и поныне.
— Ну, вы молодцы...
— Да, начало неплохое.
Глядя на это смелое, оживленное лицо с острым подбородком, Араки вспомнил: ну да, конечно, он еще ходил проведывать этого паренька куда-то — кажется, в район Мэгуро, когда тот болел бронхитом и не являлся на работу.
— Ну, как теперь твое здоровье?
— Спасибо, хорошо, — слегка смутившись, ответил юноша и опустил глаза, но тотчас же снова взглянул на Араки. — Извините, я должен с вами распрощаться. Мне нужно идти на заседание комитета профсоюза...—Он поклонился и добавил:—Приходится всё время и наблюдать, и помогать. Очень уж сознание неразвитое...
Несколько минут Араки рассеянно смотрел вслед юноше; тот побежал по направлению к заводу, и комья мерзлой земли разлетались во все стороны из-под его гэта.
Араки так и не припомнил, как звали паренька, но теперь это уже не имело значения. Самое важное заключалось для него в этой фразе, сказанной напоследок пареньком: «Очень уж сознание неразвитое...»
Спустя несколько часов Араки сошел с электрички на станции Ёёги. Он весь, с головы до ног, был покрыт серой пылью. Остановившись под мостом напротив здания станции, он развернул клочок бумаги, на котором был нарисован план местности, некоторое время рассматривал его и затем перешел через переезд.
Сам не зная почему, Араки очень спешил. Прямо с завода он направился в квартал Канда и купил там около двух десятков книг в бумажных переплетах, изданных просто, скромно, без украшений. Это были «Наемный труд и капитал», «Развитие социализма от утопии к науке», «Об основах ленинизма»... Раздобыв напоследок брошюру «Что надо знать о профсоюзах?», Араки на обложке прочел адрес, где она была издана, и пошел туда — в главный штаб коммунистической партии.
Искоса поглядывая на совсем еще новенькую вывеску «Центральный комитет коммунистической партии», Араки несколько раз прошелся перед ветхим зданием, напоминавшим кинотеатр.
— Мне нужна тридцатая комната... — обратился он к дежурному.
В вестибюле было много народу. Здесь были люди, по виду похожие на рабочих — в солдатских рубашках или в поношенных пальто; железнодорожники в форменных куртках, по-видимому, служащие государственных железных дорог, и тут же рядом — какие-то люди
в сдвинутых набок беретах, вероятно артисты. В глубине виднелась полутемная комната с земляным полом. Там тоже было полно народу.
Араки уже собирался уходить и затягивал шнурки своего рюкзака, когда какой-то человек быстро подошел к нему и дотронулся до его плеча.
— Вот и опять повстречались!
Это был адвокат Обаяси, с которым Араки познакомился в поезде. Улыбаясь уже знакомой Араки застенчивой улыбкой, он поднес руку к козырьку кепи. Удивительное дело—адвокат держался совершенно непринужденно и, по-видимому, чувствовал себя здесь, как дома.
— Получили литературу?
Пока Араки подыскивал слова для ответа, адвокат Обаяси представил его двум споим спутникам, и один из них вдруг порывисто схватил Араки за руку.
— Так это вы — Тосио Араки? А я... Меня зовут Ма-сару Кобаяси. Я сидел в тюрьме с вашим братом...
Кобаяси был без пальто, в черной тужурке, которая топорщилась на нем. По темному, заросшему редкой бородкой лицу трудно было сразу определить возраст этого человека. От волнения щека его нервно подергивалась, глаза за стеклами очков блестели.
— Выйдем, поговорим по дороге... — произнес он. Адвокат Обаяси пошел вперед, и все направились
к скамейкам, стоявшим в аллее. Второй спутник Обаяси, одетый в солдатскую форму, был человек лет тридцати, по виду — рабочий. Его представили Араки как товарища Огути с трубопрокатного завода «Тоё».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113