И Васка пела:
Шел я себе, прохаживался, Шел по большому Битолю, Шел по кварталу еврейскому, По улочкам-закоулочкам. Там, на балконце, возле оконца, Девушку видел молоденькую: Косы она расчесывала, Слезы лила горючие. Песню все пела жалобную, В песне корила родителей. Что уродили еврейкою — Еврейкою, не христианкою!..
— Горе мне, Васка, и что делать — не придумаю! — вздыхала Зона.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
полна бурных сцен и крупных разговоров. В ней также рассказывается о том, как миссия тетушки Доки потерпела фиаско, или, лучше сказать: «Пошли дурака богу молиться, он и лоб расшибет»
Братец Таско сдержал слово. Расспросил, разнюхал и честно доложил обо всем матери Мане. Евда была огорошена. Чего-чего, а этого она никак не ожидала, такое ей и во сне не снилось. Дело приняло совсем другой оборот, но, пожалуй, это было еще хуже того, о чем она могла предполагать. Зная высокомерие именитого купеческого дома Замфировых, она легко себе представила, какой переполох и какие насмешки все это вызовет. И s решительно заявила: нет, Зона Мане не пара, из этого ровно ничего не получится. В самый разгар обсуждения нежданно-негаданно нагрянула Дока. Евда и братец Таско разговор не прервали, но, стараясь избегать слов, по которым можно было бы понять, о чем идет речь, не торопясь стали подводить итоги. Однако никакие ухищрения им не помогли: Доке, как и всякой любопытной женщине, чутье и опыт тотчас подсказали в чем дело...
— Все это проще простого! — вмешалась она в разговор и, к их великому удивлению, продолжила:— Чор-
баджийских домов много, а наш Мане один, другого такого во всем юроде не сыщешь!..
— Да не о том речь! — возмутилась Евда.— Ты ведь не знаешь, о чем мы говорим,..
— Что, я впервые вас вижу? Все я отлично раскусила. От меня хотите скрыть?!
— Ах, какая же ты настырная!..— возмутилась Евда.— И ничего-то ты не знаешь!..
— Как не знаю! А братец Таско зачем к тебе пришел?..
— Вот и не угадала! — защищается Таско.— Евда позвала меня посоветоваться насчет владенной на луг...
— Как же, насчет нескошенного луга, знаю я, все ясно! И я не в горохе сидела,— заверяет Дока, нимало не смущаясь рассерженным видом родичей.— Ну и ну! — продолжает она.— Молодец наш Мане, знает, кого выбрать! — Вот что значит настоящий мастер, видит где золото!.. Знает, как его расплавить!.. Орел!.. Недаром сын Джорджии!.. Его кровь!.. Вот так-то!..
— Да ведь не о том речь! — сопротивляется Евда.— Совсем о другом у нас разговор!.. Да и откуда такому быть!..
— Ах, Евда! Все будет как надо, ежели за это умело взяться! Красив Манча, хороша и Замфирова Зона, а уж какие детки народятся у таких родителей!.. А ты станешь бабушкой, будешь их нянчить.
— О несчастная! — восклицает в отчаянии Евда.— Когда же ты наконец наберешься ума?.. Помолчи ради бога! Ведь тебя никто ни о чем не спрашивает и ни о чем не просит?!
— А зачем мне говорить, если я и сама все зкаю? Полюбили друг друга дети, что ж... сейчас их пора...
— Опомнись, Дока! Где Замфировы, а где Джорд-жиевы!.. Мы совсем о другом калякаем, а она, видали, на что замахнулась!
— Ах, знаю я! Все это ерунда! Предоставьте это мне... И ни о чем не тревожьтесь, я распрекрасно все дело состряпаю! Подходец нам известен, получится преотлично, как по плану!..— бросает Дока и пулей вылетает из дома.
— Что ты, что ты! — кричит испуганно Евда и глубоко вздыхает.— Вот беда! Как это мы ее выпустили?! Натворит теперь бед, опозорит! Ну и дура! Отпетая! Дона,— кличет она служанку,— беги за ней, вороти, скажи, одно слово надо ей сказать.
Но, к несчастью, Доны поблизости не оказалось. Евда выбежала сама, но догнать Доку не смогла — ту будто ветром сдуло. Евда вернулась домой с тяжелым сердцем.
* * *
И сердце ее не обмануло. Тетушка Дока помчалась прямиком к дому Замфира. Встретив на улице, словно по заказу, служанку Васку, остановила ее и давай выспрашивать. Васка поначалу недоумевала, конфузилась, отнекивалась, но Дока — такой уж ее создал бог! — прикрикнула на нее, потом заорала, и Васка струсила, испугалась так, как никогда и хозяев не пугалась, и выложила все начисто, от «а» до «я». Дока не только нагнала на нее страху, но и ловко выспросила: учинила ей настоящий перекрестный допрос, и девушка рассказала все без утайки, не отдавая себе в том отчета. Разузнав обстановку и все прикинув, Дока впопыхах решила, что дела Мане на мази и надо диву даваться, что с ними еще не покончено. Обозвав Мане байбаком и растяпой, она тут же двинулась в мастерскую.
— Вот, значит, как? — крикнула она, появляясь на пороге мастерской.
— Что такое? — спросил Мане.
— Кем я тебе прихожусь, осел ты этакий?
— Понятно кем! — удивился Мане.
— Настоящий ишак! Почему ничего не говорил?
— А что говорить-то?
— То что надо!
— А что надо?
— Кем я тебе прихожусь? Теткой или кем?! Что молчишь, как немой? Мы родичи... С кем поделишься горем и печалью, как не с родной теткой?!
— Чем мне делиться? Какой печалью? — рассердился Мане.— О чем говорить?
— О чорбаджийской дочери, к примеру... Что, брат? Думаешь, в горохе сидела, ушами хлопала, не слыхала о твоих проделках!
— Ну и что же ты слыхала? — спрашивает Мане, понижая голос.
— Что влюбился ты, приглянулась тебе Зона Зам-фирова, вот что слыхала!
— Еще что выдумала?!
— Ты помолчи! Я все понимаю! Все знаю. Мне все служанка Васка выложила. И не брыкайся, как телок, нечего меня за нос водить... Васка мне все начисто открыла.
— А что она могла тебе выложить, когда она сама ничего не знает?!
— Ха-ха! — смеется тетка Дока.— Не волнуйся! Мне Васка, горюшко ты мое, все как по писаному выложила: о ком Зона целыми днями говорит, какие сны видит, какие песни поет и как срамили ее эти суки — тетки, а пуще всех эта греческая проказа Таска, и как девочку одолевает черная тоска.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50