..
А я хочу, чтоб был ветер, хочу увидеть, какая она — песчаная буря.
Уже полдень. От жажды в горле все пересохло.
Но вот вдали показалась черная полоса. Это и есть оазис.
Сегодня третье сентября. Через три месяца и двадцать пять дней мне исполнится восемнадцать. Записи мои жаждут. Жаждут...
СЛЕЗЫ ПУСТЫНИ
Вот он, оазис.
Спугнутое непривычным грохотом наших машин, ринулось прочь стадо бычков. На них восседали мальчишки-казахи.
Скоро мы добрались до стойбища в несколько юрт. Невысокие, войлочные, с куполообразным верхом, они были накрепко всажены в землю. Толпившиеся возле них женщины и девушки, завидев нас, тотчас скрылись. Надо сказать, вид у них был необычный. В огненно- красных шароварах по самую щиколотку босых ног, с множеством тоненьких косичек, подпоясанные разноцветными кушаками...
Неподалеку сидели трое стариков. Лица у них загорелые, какие-то словно бы тоже пустынные, голые, почти без признаков растительности. Они в халатах, в конусообразных войлочных шапках. Нас будто и не замечают.
Наши все бросились к колодцу. Сергей говорит мне:
— У казахов кумыс хорош!
— Что это такое?
— Напиток из кобыльего молока.
Сергей обратился к старикам по-казахски — попросил кумысу. Те замотали головами: нету, мол. Тогда Сергей посоветовал мне показать им чай и сахар. Я велел своим поварам принести головку сахару и пять пачек чаю. Увидев все это богатство, старики тотчас поднялись с мест, что-то сказали Сергею по-своему, и один из них, зайдя в ближайшую юрту, вынес целый бурдюк с кумысом — в обмен на чай и сахар.
Этот древний испытанный способ торговли оставил мне на память воспоминание о кисловатом, но очень приятном на вкус кумысе.
Через полчаса оазис был уже далеко.
Испортилась еще одна машина. Бросили и ее, поехали дальше.
Продвигаемся очень медленно. Грузовички, прямо скажем, дряхлые. Часами простаиваем, чиним то одно, то другое. И навстречу нам — никого и ничего. Опять вокруг неоглядная, таинственно-гнетущая знойная пустыня...
Спустя день пришлось бросить в пустыне еще две машины. Только машина Сергея остается пока на ходу. Теперь уже всего одна машина.
Добрались до нового оазиса. Здесь овцеводческий совхоз. Остановились у барака. К нам подошел коренастый мужчина в возрасте, русский.
— Чем могу быть полезным? Я директор совхоза.
Мы опять попросили испечь нам хлеба из нашей муки. Он с готовностью согласился. Совхозный ветеринар- казах повел меня к себе в юрту. У входа нас приветливо встретила его мать. Юрта застлана коврами.
Мать заботливо подложила нам с сыном под локотки приятно пахнущие сеном мутаки, расстелила на ковре белую скатерть. Маленькие ее руки ловкие, ласковые. Сначала она подала мне вкусный, ароматный чай — это чтобы усталость прошла, а потом — плов с мясом. Тарелки, стаканы — все сверкало чистотой, все было так по-домашнему...
Женщина через сына спросила:
— Мать у тебя есть?
— Есть.
— Ай-яй!.. На войну идете?..
— Да.
— Ай-яй!..
Казашка-мать пожелала мне на своем языке доброго пути, и это прозвучало как молитва.
Выбрались наконец в Карагандинскую степь. Пустыня осталась позади, жара чуть ослабла.
К вечеру встретились с воинским -патрулем.
— А мы уже ищем вас,— сказал капитан.— Где вы плутали?..
Капитан проводил нас в свою часть, дал помыться, поесть. Там я впервые в жизни увидел генерала. Глянув на нас, генерал усмехнулся:
— Ну, робинзоны, выкрутились? Потери людские есть?
— Никак нет!
— Молодцы.
Он дал нам проводников, и на следующий день мы были в Караганде, в своей части. Серож протянул мне стакан:
— Выпей. Из могилы живым выбрался.
Впервые я попробовал свекольного самогона. А у Серожа для меня была еще одна новость:
— Твоя Шура здесь!..
— Что?..
Серож кивнул в сторону деревянного домика с красным крестом на двери.
— Санитаркой у нас в медпункте... Мы уже грузились в машины, когда она вдруг принесла направление из военкомата и подсоединилась к нам.
— С ума спятила!..
Серож пожал плечами:
— Кто знает...
Я тотчас забыл про все свои мучения в пустыне. Зачем она приехала?.. Деревянный домишко медпункта словно бы заполыхал пламенем. Я боялся приблизиться к нему — обожжет.
Сегодня двадцать первое сентября. Через три месяца и семь дней мне станет восемнадцать. В записях моих испуг.
ЧТО БЫЛО ВЧЕРА
Штаб нашего батальона расположен в двухэтажном кирпичном здании, в пригороде, в довольно приятном месте. Там живут и наши командиры, в том числе и Арам Арутюнян.
На третий день после моего возвращения он вызвал меня к себе.
— Из дому тебе письмо, потому и позвал,— сказал лейтенант, протягивая мне конверт.— Намучился в пустыне?
— Не надеялся уже, что выкручусь.
Этот светловолосый человек, усыпанный мелкими веснушками, был для меня истинным спасением. При нем я чувствовал себя сильным, способным совладать с любыми испытаниями, любыми неприятностями. Я спросил его, какие новости с фронта. Но порадовать ему меня было нечем.
— Отступаем!..— проговорил он.
— В чем же причина наших неудач?..
Арам долго молчал, курил, затем с присущей ему прямотой сказал:
— Я тоже не очень-то могу ответить на этот вопрос. Значит, такие обстоятельства...
— Но почему такие?
Он посмотрел мне в глаза. Чувствовалось, что и его гложет тот же вопрос. И правда — почему?
Эта вторая мировая война началась еще в тысяча девятьсот тридцать девятом году, когда фашистская Германия первого сентября напала на Польшу, ввела туда свои танки и солдат, получила тем самым возможность потом обозревать нашу границу, ее укрепления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88