«Майор не отпускает».
Что это? Мне показалось или она правда так ответила?
Я посмотрел на Шуру: уж не замужем ли она за майором?
Шура привела меня к майору. Узнав, что я контужен и оглох, он сочувственно покачал головой и заорал:
— Как слышишь?
— Понемногу дело идет на лад,— ответил я,— надеюсь через пять дней быть на передовой.
Он что-то сказал, я не услышал его, попросил повторить погромче.
— А почему именно через пять дней?
— Можно,— говорю,— и раньше. Двадцать восьмого декабря день моего рождения. И вообще зря меня уложили здесь. От контузии я бы и у себя в части очухался.
По просьбе майора меня осмотрел «ухо-горло-нос». Я сказал, что знаю верный способ излечиться от контузии.
— Дайте,— говорю,— проспать подряд три дня и три ночи, все как рукой снимет. Шутка ли, почти полтора года не спал.
«Ухо-горло-нос» улыбнулся и говорит:
— А верно ведь. Придется пойти вам навстречу, юноша. Откуда вы родом, эдакий красавчик?
Я смутился и не ответил.
Шура проводила меня обратно. Она какая-то странная. Смотрит виновато и вроде испуганная. Я решил, что майор ей, наверно, не нравится. Почему так решил, и сам не знаю. Но злился я здорово.
— Никак в ловушку попала, Шурочка? А?..
— В какую еще ловушку? — она побледнела.— Что ты этим хочешь сказать?
— Ничего особенного. У каждого своя голова на плечах.
Я попросил Шуру не приходить ко мне минимум дня три. Попробую выспаться.
Сходил к парикмахеру: кудри замучили и усики мои распушились, надо привести себя в порядок.
Пять дней уже, как я в госпитале. И чувствую себя почти совсем здоровым, голос восстановился полностью, слух тоже. Только левое ухо чуть побаливает.
Контузия моя постепенно проходит. Шура не верит мне.
— Контузия длится месяцами,— говорит она.
Не понимаю, зачем ей надо, чтобы я лежал в госпитале месяцы. Здесь, конечно, хорошо. Сплю на кровати, и пища сносная. Даже оказалось, что есть и библиотека. Больше того, среди книг я увидел «Страну Наири» Чаренца в русском переводе. Мгновение я смотрел на эту книгу как ошалелый, глазам своим не верил. Попробуй в Армении ее отыщи, а тут вдруг!..
Библиотекарша заметила мое удивление.
— Вы армянин, товарищ младший лейтенант?
— Армянин.
— И Чаренц тоже армянин. Прекрасный писатель. Я прочла книгу. Счастливые вы, армяне: народ небольшой, а какого писателя имеете! Чаренц небось тоже сейчас на фронте, не так ли?
Я не знал, что ей сказать, но потом нашелся.
— Да,— говорю,— Чаренц тоже на фронте. Он тоже воюет с фашизмом... Дайте мне эту книгу, если можно.
— Конечно, можно...
Я прижал «Страну Наири» к груди и пошел искать уголок поукромней.
Настроение у меня что надо. И у ребят тоже. А все оттого, что наши войска ведут успешные бои на Северном Кавказе. Наступление немецких войск там приостановлено. И сейчас их отбрасывают все дальше и дальше от предгорий Кавказа. Баку гитлеровцам не видать как своих ушей, а стянутые к Карсу турецкие войска теперь не решились бы и к Ахуряну подойти, что у самой границы.
Сталинград стал легендой. Вот уж сколько месяцев держится. Рассеченный надвое, он упорно противостоит фашистам. В городе идут бои буквально за каждый переулок, за каждый дом. Один этаж в доме занят нашими, а другой — гитлеровцами. Говорили ведь, что Волга станет могилой фашистов. Истинно так.
Сталинград вселяет в нас веру, дает нам силы. Сталинград врачует наши раны и здесь, на далеком северо-западе.
Однако где же это наши союзники? Обещали ведь открыть в Европе второй фронт против гитлеровской Германии. Уже полтора года мы один на один воюем. Почему же не создается так называемый второй фронт? Какие же это союзники?
Шура принесла мне лекарства. Я читал книгу; притворился, что не вижу ее. Она чуть постояла и вышла. Я обманул медсестру, сказал, что мне надо на почту, и под этим предлогом выпросил часа на два свою одежду. При этом ласково подмигнул ей. Она смутилась, залилась краской и, поверив мне, принесла мои вещички. Я оделся и был таков.
Сегодня двадцать седьмое декабря. Завтра мне исполнится девятнадцать лет.
ПОДБИТЫЙ ТЕТЕРЕВ
Тяжелый снег, трудная зима.
Немного прошел пешком, но скоро меня нагнал попутный грузовик, и я забрался в кузов.
Вот так чертовщина! В кузове вместе с шестью-семью другими солдатами сидят Шура и майор.
— А, молодой человек, смотрите-ка, снова встретились! Куда же это вы направляетесь? — не без иронии спросил майор.
— На фронт, куда же еще?..
— Я вот тоже получил новое назначение. Направляюсь к месту службы. Ну, что скажете?
А что я должен был сказать? Шура сидит какая-то сама не своя: головы не поднимает, меня словно и не видит. Я тоже стараюсь смотреть в другую сторону. Очень- то они мне нужны: она и ее майор, получивший новое назначение.
Завтра день моего рождения. Прекрасно, что я не потерял слух, что убежал из госпиталя и что вот сейчас такая сухая зима, приятный легкий морозец и вшей на мне нет.
А майор ничего себе — человек, видать, веселый.
— Эх, парень, вряд ли ты разыщешь свой полк. Он небось давно уже перебрался в неизвестном направлении...
— Разыщу,— сказал я уверенно.— Для меня нет ничего невозможного, неизвестного!..
Дорога проходит замерзшим болотом. Едем по деревянному бревенчатому настилу. То одно, то другое бревно время от времени подскакивает под колесами. Я не гляжу в сторону Шуры. Мне во что бы то ни стало
надо добраться до своего наблюдательного пункта. Неужели я и правда не найду своих, как говорит этот майор?..
А майор-то старик! Бедная Шура. Я терпеть не могу старости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88