Везде царило спокойствие. Анвар знал, что через несколько поворотов ущелье Охугузар расширится и перед ними предстанет Дизак — самое многолюдное село на берегах Кофруна, с великолепными арчовниками, старой, полуразрушенной крепостью и седоголовыми вершинами вытянувшейся поодаль горы Манор, захватывающе прекрасной в ясные солнечные дни.
Всем хорош Дизак — живительной водой, чистым воздухом, а главное, мужественными, честными и гостеприимными людьми.
— Дождь, пошел,— произнес Мурод и подоткнул полы чекменя.
Ощутив на лице легкие капли дождя, Анвар взглянул на небо. Скрылось солнце, всего лишь полчаса назад тускло светившее из-за тонких туч. Тучи теперь налились чернотой, взбухли и, от края до края заполонив небо, непрерывно сталкивались и вздымались, будто кипели в огромном котле. Все яростнее бурлил Кофрун. Впереди, на юге, над далекой вершиной горы Хафтсар, изредка прорезал небо огненный излом молнии. Оттуда же доносились слабые раскаты грома. Дул навстречу холодный ветер, и все вокруг пахло зеленью и дождем.
Чуя перемену погоды, кони слегка опустили уши, но все так же неутомимо меряли дорогу вдоль Кофруна.
Резвым галопом шел гнедой Анвара — с чуть вздыбленной шерстью на шее и опущенными ушами.
— Вымокнем,— донесся голос Сайда.
— Весна!—обернувшись, с улыбкой прокричал в ответ Анвар.— Хотим не хотим — непременно вымокнем. До Дизака доберемся — обсушимся! С Шокиром поговорим, перекусим и в Нилу отправимся.
— Не глиняные, не размокнем,— заметил Санджар.
И они дружно рассмеялись нехитрой шутке Санд-
жара — так смеются молодые, с чистой совестью люди, втайне гордящиеся опасностью дела, которое они взялись выполнить. Анвар двинул поводьями и пришпорил гнедого. По каменистой дороге громче застучали копыта. Усиливался дождь, устрашающе ревел Кофрун, в берегах которого билась и кипела прибывающая вода.
— Ну-у, божья тварь!— воскликнул Сайд.
Вслед за ним и другие легонько стегнули плетками по мокрым конским крупам.
Миг спустя над их головами словно раскололось небо. Гром еще не утих, как сверкнула молния, и в ее голубоватом свете еще более черными показались сгрудившиеся на небе тучи. Заржали испуганные кони. Снова прогремел гром, и снова упала сверху молния, слепя глаза всадникам и коням. Хлынул ливень.
Не имело смысла пережидать его, укрывшись под какой-нибудь горкой. Кто знает, когда он прекратится. Время подгоняло Анвара и его товарищей, они, в свою очередь, подгоняли коней: надо было быстрее добраться до Дизака, а оттуда, немного передохнув, двинуться в Нилу.
— При таком ливне даже собака на улицу не выйдет!— крикнул Мурод.
— А басмачи?—отозвался Хасан, чей черный сатиновый халат можно было выжимать.— Они с горы на гору бегают, вот и мы за ними...
— Верно, Хасан,— сказал Мурод.— Какая бы ни была погода, бешеную собаку надо поймать.
— А то как же! Укусит — несчастье принесет!— Хасан вытер ладонью мокрое лицо.
Гроза — к удаче, думал Анвар, хотя и поеживался от стекающих за воротник холодных струек. Через полчаса будем в Дизаке... Он с благодарностью подумал о Шокире, который с двадцать шестого года был там
председателем сельсовета, о Шокире, первым вложив-' тем в его руки карандаш и тетрадку, чтобы он выучился читать и писать и научился понимать суть происходящих событий. Неграмотному, глотающему пыль дехканину так трудно отличить черное от белого! Потому- то и завлекают таких на свою сторону басмачи.
Между тем все так же раскалывал небо гром, и, казалось, не собирался прекращаться дождь — дождь радостной весенней поры хамал. Они миновали еще один поворот Кофруна, с особенной яростью грохотавшего здесь камнями, и постепенно приближались к Дизаку. Конь Анвара шел впереди, остальные чуть поотстали.
Мысли Анвара перенеслись теперь в Нилу — село, в каждом проулке которого, на холмах и склонах вокруг остались следы его ног. Полгода он не был там, и сейчас в шуме дождя он как бы различал укоризненный шепот: «Почему ты меня забыл? Я жду тебя...» И он улыбался в ответ, качал головой и шептал, что не забыл и никогда не забудет. А что не был полгода, то нет в том его вины; Дела и заботы отняли у него не только свободное время, но и право распоряжаться собой по собственному усмотрению. И, право, можно даже сказать «спасибо» жестокой необходимости искать басмачей— необходимости, которая ныне ведет его в Нилу,
Ведет к Таманно.
Он вспомнил прекрасное, словно цветок граната, ее лицо, и сердце его восхищенно дрогнуло. Не забыл и никогда не забудет. Но она — знает ли она, как он ее любит? И какие надежды связывает с ней?
Они не помолвлены; они даже не объяснились ни разу, но так много говорил иногда Анвару взгляд Таманно! И он надеялся, что чувство его не безответно и что придет время — и они будут вместе. Никому на свете не открывал он своего сердца. Но, казалось, мама сама прочла в нем его сокровенную тайну и потому не упускала случая лишний раз напомнить о Таманно, а напомнив, прибавить: «Соглашайся, сынок, поженим тебя... Лучше ее жены не найти». И смеялась. Быть может, думал Анвар, она уже все обговорила и нужен лишь подходящий случай? И недаром, наверное, в прошлом году, осенью, мать Таманно была так ласкова с ним...
Гроза уходила. Гром гремел уже где-то позади, но ливень поливал и без того вымокших до нитки всадников и скорбно поникшую придорожную траву. Анвар рассеянно смотрел на неровную, каменистую, сплошь покрытую лужами дорогу, которая, будто лента, ложилась под копыта гнедого. Какое страшное горе, думал он, обрушилось на Таманно и ее мать..
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61